Сначала было слово

— Вы честны, а потому доверчивы… Но служба есть служба… Да вы не отчаивайтесь… Многие ваши взяты, может быть, и эти (нарочно не повторил имен)… Так что ничего нового служба моя не добавит… Революционеры и жандармы — они, насколько я понимаю, как бы впряжены в одну телегу-с… Игра есть такая детская… Казаки-разбойники… Знаете?

В этот миг кончилось детство Петра Заичневского. Оно кончилось не в родительском доме за чтением философов, не в гимназии над запрещенными листками, не в университете за тайными книгами. Оно кончилось не в отчаянных спорах о народной доле и не в печатнях, не в ярких речах, не в смелом вызове окружающей действительности, нет. Оно кончилось здесь, в полицейском тарантасе. Потому что детство исчезает лишь тогда, когда реальная ответственность реально хлестнет поперек честной, открытой, ни в чем не сомневающейся души.

Здесь, в полицейском тарантасе, бок о бок с жандармским офицером, на дороге, пропадающей в хлебах, и был, собственно, закончен пролог его жизни…

ОТ АВТОРА

То была пора Чернышевского и Герцена. В. И. Ленин писал, что «беззаветная преданность революции и обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жатвы…». В те времена и было поднято, как писал В. И. Ленин, «великое знамя борьбы путем обращения к массам с вольным русским словом».

Так явилось название моей книги о Петре Заичневском:

СНАЧАЛА БЫЛО СЛОВО.