Сначала ты ведёшь дневник

Наталия Шелепова Сначала ты ведёшь дневник

Глава первая

«Соседи делают ремонт,» – подумала она, бросив взгляд на дом напротив. Коты уткнулись носами в москитную сетку, улавливая всё, что приносил свежий ветер. Время комаров ещё не настало, так что сетка просто служила барьером для любопытных животных. Лучи закатного солнца скользили по ещё белым сопкам, окрашивая их в жёлто-розовые цвета, и отражались в окнах домов. Она поёжилась и крепче сжала чашку горячего чая.

С детства её привлекали окна многоэтажек, точнее, то, что скрывалось за ними, или, наоборот, небрежно выставлялось напоказ. Улицы в Петропавловске, словно ступеньки рисовых полей где-нибудь на Бали, позволяли «совершенно случайно» заглянуть в частную жизнь тех, чей дом располагался ниже. Некоторые интерьеры вызывали восхищение, другие – обескураживали отсутствием уюта и тепла, пылью, грязью, равнодушием своих хозяев. Раньше она гордилась тем, что мама со скромным доходом и дешёвой мебелью могла создать тёплую, уютную атмосферу в доме. Вот и сейчас она по привычке бросила взгляд на окна… К этому развлечению добавилось и другое – дневники. Как их можно не любить? Они дарят уникальную возможность всего за пару недель прожить целый год жизни другого человека. В те редкие дни, когда домочадцам не требовалось её присутствие и внимание, она раскладывала перед собой несколько дневников и читала записи, относящиеся к одной дате. Возьмём, к примеру, 29 апреля. Что радовало, а что огорчало тех, кто зафиксировал этот день в своем блокноте? Какое бремя легло на их плечи, и что помогло им пережить те нелёгкие времена? Где они черпали утешение, и что вдохновляло их на большие и маленькие подвиги? И так день за днём… Дни некоторых были полны событий и, казалось, проходили по доступному только им безлимитному тарифу: «проживи 24 часа и получи 10 в подарок». Дни других скучно тянулись друг за другом. На слова подруги: «Как вообще можно тратить время на это занудство?!», у неё был свой «железный аргумент»: «Они помогают мне определиться с тем, что я хотела бы пережить сама…» «Только не говори, что однажды ты бросишь всё ЭТО, – Лена широким жестом обвела комнату и ткнула указательным пальцем в пирамиду книг, на вершине которой красовался «Человек с Луны», – и отправишься по стопам Миклухо-Маклая!»

Ленка, подруга детства, конечно, знала, что до этих дневников, до ипотеки, до нового брака и аварии была другая жизнь, – был Бали, рай для туристов и мирок повседневности для местных. Её Бали не был пляжным, так как ей казалось нелепым преодолеть тысячи километров ради бесцельного «валянья» под солнцем. Она признавала, что пловец из неё никудышный, и поэтому не решилась примкнуть к сёрфингистам, весёлой компании загорелых, довольных жизнью людей. Её Бали был другим, например клубничным, когда машина заглохла неподалёку от клубничной фермы и радушные хозяева предложили помощь и освежающий коктейль. Иногда туманным и даже немного прохладным, когда на восточном склоне горы Агунг она гуляла среди местных святилищ в саронге и яркой шали. Когда на ломаном индонезийском она общалась с местными, одобрительные улыбки и щедрые «обнимашки» доказывали, что Бали может быть очень радушным. «Интересно, сколько лет сыночку Айрини? – подумала она, вспомнив добродушное лицо официантки в придорожном кафе. Воспоминания, словно яркие стёклышки калейдоскопа, сплетались в дивный узор. Звучание гамелана, под который так легко размышлять, терпкий запах вечерних цветов, стрекотание цикад, шашлычки из свинины на бамбуковых палочках под пряным соусом, желто-белые цветки плюмерии на земле, облетевшие с деревьев от порыва ветра, национальные костюмы, вереницы идущих на поклонение с корзинами фруктов на голове, туман, спускавшийся по склонам гор, каменные фигурки и затейливые сосуды из стекла на улицах мастеров… Ну почему она не сделала хотя бы коротенькие заметки к ярким фото, что лежали в коробке под рабочим столом? «А ты могла бы написать книгу, – время от времени укоряла её подруга, – которую читали бы и перечитывали подобные тебе любители чужих жизней и ярких впечатлений!» Да, могла бы, но дни и месяцы спрессовались так, что невозможно было обозначить границы событий.

«Может быть, всё может быть…», – прошептала она, вспоминая вчерашний разговор. Люша, плюшевый любимец, перевёл взгляд с москитной сетки на неё, полагая, что она обращается к нему.