Снайпер

А снайперы сейчас же начали устраиваться на островке. Здесь был песчаный грунт, в котором можно было вырыть неглубокий окоп для стрельбы лежа. Они выкопали стрелковую ячейку на двоих. Фанерные листы пригодились для укрепления осыпающихся песчаных стенок. Потом бойцы подготовили две запасные огневые позиции. Конечно, сделать все это за одну ночь было нельзя. Работали две ночи подряд, а днем спали по очереди, питались консервами и сухарями. От курева пришлось отказаться. Каждую ночь, в условленный час, «лягушачьим» кваканьем они давали знать своим, что у них все в порядке. Сам командир батальона выходил в передовую траншею, чтоб услышать это кваканье. До войны он и не думал, что когда-либо будет так интересоваться лягушками!

На островке среди болота не было богатой естественной маскировки, как на травянистых бугорках прошлой снайперской засады. Бойницы своего стрелкового окопа друзья замаскировали занавесками из плотной парусины, окрашенной в песочный цвет. Когда занавески были опущены, даже на расстоянии в несколько десятков метров невозможно было заметить бойницу. Снайперы предусмотрели, что от выстрела перед бойницей может подняться предательское облачко песочной пыли. Убедившись, что день обещает быть ясным, сухим, они – уже перед самым рассветом – разостлали у бойниц смоченную водой мешковину. Очертания тряпки они приблизили к природным: закруглили углы и вырезали с боков неровные фестоны. Прямоугольное пятно выдало бы их: в природе не встречается правильных прямоугольников.

Всю вынутую из окопов землю они оттаскивали на плащ-палатке в сторону, на дальний край островка, где сбрасывали в болото. На тем ном и зеленоватом фоне трясины образовалось светлое песчаное пятно, похожее на бруствер свежевырытого окопа. Получилась ложная огневая позиция, по которой впоследствии усиленно били вражеские минометы. Волжин и Пересветов никогда не жалели труда и времени на маскировку. «Семь раз примерь, один – отрежь», – говорит русская пословица. Советские снайперы переделали ее на свой лад: «Семь раз замаскируйся, один раз выстрели». Тщательная и очень искусная маскировка помогла Волжину и Пересветову блестяще решить их боевую задачу.

За два дня редкой, но подлинно снайперской стрельбы Волжин увеличил свой боевой счет на девять, а Пересветов на восемь уничтоженных гитлеровцев. Первый день дал вдвое больше, чем второй: фашисты стали остере

гаться болота, которое прозвали «чертовым», не выглядывали из окопов, обращенных в его сторону, затаились, словно их и не было.

На третью ночь снайперы извлекли из окопа

свой «болотоход», тем же способом форсировали топь и благополучно отошли в расположение своей части.

Из событий последнего дни Волжин сделал вывод, что снайперская засада на «лягушачьем» болоте не даст больше эффекта.

– Что же вы предлагаете, выдумщики? – спросил капитан Ивлев, выслушав доклад Волжина.

– Пробраться ночью в тыл к противнику. Засесть в удобном месте и с утра поработать. Там целей будет вдоволь!-отвечал Волжин.

– Так, так,- сказал капитан тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Отлично придумано! А потом за вами самолет что ли прислать?

Даже явная ирония командира не поколебала уверенности Волжина.

– Товарищ капитан,- сказал он.- Мы выберем такое место, где скрыться можно. Есть же там леса, кустарники, ямы, разные рвы. Земля-то наша, родная! Она укроет. Не выдаст.

– Э, брат, это уже лирика! – усмехнулся

офицер. – Все это хорошо в поэзии. А я, брат, прозаик. А суровая проза такова: гитлеров

цы- не дураки, они вас окружат и сцапают. Нет, не годится ваш план, друзья. Нескладно получается. Плохая выдумка на сей раз.

Увидев, как помрачнели снайперы, командир добавил:

– Огорчаться нечего. Без дела не останетесь! А пока приказ мой таков: отдыхать двое суток. Ни часа меньше. Ясно?

– Ясно, товарищ капитан.

– А фантастический рейд по вражеским тылам и во сне видеть не разрешаю.

– А коль приснится, товарищ капитан?

– Немедленно просыпаться! Да не приснится, если из головы выбросишь.

После болотной операции Волжин сочинил такое письмо к матери:

«Дорогая мама!

Крепко тебя целую и шлю сыновний привет. Живу я попрежнему хорошо. Работа нетяжелая, хоть и хлопотливая: все надо предусмо

треть, сообразить. Требуется знакомство с чертежами и многие другие знания. Занят я все тем же: ремонтирую разные заграничные механизмы. Навезли их к нам очень много, видимо-невидимо. Работы еще надолго хватит. До конца войны хватит.

Недавно я, вместе со своим напарником Ваней, был в командировке. Пробыли мы трое суток в одном очень хорошем месте. Песо- чек – как на пляже. Поработали там на славу, по-стахановски. Ваня отремонтировал восемь механизмов, а я девять… Качеством ремонта все остались довольны. Доделок не потребуется. Паяем мы свинцом, и пайка наша прочная – навеки…

Видишь, мамочка, как мне посчастливилось на войне! Лучшего и желать нельзя. За меня ты можешь не беспокоиться. Я нахожусь в полной безопасности».

Волжин прочитал свое «сочинение» Пересве- тову, и тот одобрил: