Снайпер-инструктор

– Да в этом подвале газовая камера, они все задохнутся. Углекислый газ тяжелей воздуха, он стелится по земле и опускается в подвал. Надо бы их вывести наверх, хоть там и не свежий воздух, но всё же лучше дышится.

Большинство детей в подвале спали или были без сознания от угара. Взрослые тоже имели бледный и болезненный вид. Они настороженно смотрели на нас, не понимая, о чём мы говорим. Свет от коптилки высвечивал их испуганные лица. Усатый старшина присел на корточки перед детьми, и улыбнулся, сверкнув зубами, как негр. Он протянул руку к маленькой девочке, чтобы погладить её по головке, но мать испуганно отодвинула её. Девочка открыла глаза и сказала: «Папа». У немцев маленькие дети часто родителей зовут, так же как и русские, «мама» и «папа». На старшину это произвело впечатление, на его глазах выступили слёзы

– Она совсем, как моя дочка, – с умилением произнёс он.

Старшина вытер слёзы рукавом шинели, от чего на его лице копоть ещё хуже размазалась.

– Мадам, вы не бойтесь, у меня тоже есть дети, киндеры. Вам надо выходить из подвала.

Я перевёл женщине слова старшины, и та успокоилась. Другие женщины стали повторять друг другу: «У русского солдата есть такая же дочка»

Рядом сидел пожилой немец, с морщинистым лицом, и я попытался объяснить ему, что в подвале скопился угарный газ и надо выйти наверх, однако немец не понимал. Я не знал, как будет по-немецки «угарный газ». В конце концов, немец меня понял, и передал наше предложение всем находившимся в подвале людям, они зашевелились, потихоньку начали подниматься на поверхность. Старшина взял на руки понравившуюся ему девочку, и, целуя её, понёс к выходу. Мать не возражала.

Сделав доброе дело, мы пошли дальше искать нужный нам подвал. Кругом было темно, мои спутники не имели часов и спрашивали друг друга, сколько времени.

Старшина зачем-то отошёл в сторону к домам и подорвался на мине. Меня по щеке ударил кусок его тела. Я почувствовал не приятный запах содержимого кишечника, судорожно начал искать на земле, чем бы вытереться, нашёл лоскут от гимнастёрки, вытер лицо. А шедшего с нами младшего лейтенанта, от взрыва ранило в грудь осколком. Мы положили его на снятую, одним из офицеров, шинель и потащили на командный пункт, который вскоре нашли.

Я сильно устал, хотелось спать, а ещё больше, хотелось есть. Майор Устинов руководил боем, не отходя от полевого телефона. Постоянно возникали проблемы, которые командир полка должен быстро разрешать. К нему было трудно подступиться, он всё время был занят. Тут же на полу, спали солдаты и офицеры. Я прилёг на грязные тряпки в подвале и мгновенно уснул. От нервного напряжения усталость накапливается быстрее. Но спал я не долго, меня разбудили, сообщив о смене дислокации. Связисты снимали телефонные аппараты, сматывали провода, другие солдаты выносили из подвала всё ценное имущество; ящики с боеприпасами, мешки с обмундированием и хлебом. Всё это погрузили на машины, сели туда сами и поехали через посёлок в сторону громыхавшего боя. На какое то мгновение, ветер разогнал густой дым, солнце пробилось сквозь него и стало светло. Но затем вновь надвинулись клубы дыма, и ночь опять закрыла всё вокруг.

На окраине посёлка полк собрался в одну колонну, затем двинулся в сторону горящего Кёнигсберга. Впереди находилась третья линия крепостных сооружений противника. Из разговоров начальства, я узнал, что перед нашей дивизией поставлена задача: прорвать эту линию обороны и выйти к реке Прегель, протекавшей через весь город, и впадавшей в Балтийское море. Однако сходу прорвать укрепления немцев нашей дивизии не удалось. Несмотря на сильную бомбардировку, немцы сохранили свои артиллерийские расчёты и пулемёты, которые обрушили на нас шквальный огонь. Вновь мы понесли потери, особенно в технике. Около десятка танков горели перед старинным немецким фортом.

31 – Сражения на улицах Кёнигсбеога

В ночь, с 7-го на 8-е апреля, все три дивизии нашего восьмого гвардейского стрелкового корпуса, продолжали попытки прорвать оборонительную линию противника, за которой начиналась окраина Кёнигсберга, состоящая из одноэтажных домов. Дальше виднелись многоэтажные здания. Окраина сильно от бомбёжек не пострадала, основной бомбовый и артиллерийский удар наносился по центру города.

В эту тяжёлую ночь никто из солдат и офицеров не спали, даже те, которые находились в резерве. Утром, крепостные сооружения, советские самолёты подвергли сильной бомбардировке, и восьмой гвардейский стрелковый корпус преодолел этот рубеж. По приказу командира полка, я распределил снайперские пары по четырём штурмовым группам, которые двигались с боем вдоль двух параллельных улиц. Мне майор Устинов велел находиться на командном пункте в резерве. Мой напарник Гриша тоже был вместе со мной.