Снайперские дуэли. Звезды на винтовке

Сергей быстро рос по службе. На моих глазах, начав с начальника разведки бригады, стал комбатом, а теперь и командиром дивизиона. Грудь его была вся в орденах. Войну мы закончили с ним в Берлине, расписались на стенах рейхстага.

Долгий путь по фронтовым дорогам прошли мы бок о бок с Сергеем Шорниковым.

Освобождали Ленинград от вражеской блокады, очищали от фашистов Ленинградскую область, Прибалтику, Польшу, Германию, Карельский перешеек. Брали Ригу, Таллин, Данциг и другие города. Сравнительно короткую по времени, но полную событиями жизнь прожили мы вместе. И только потом, уже после войны, постоянно контактируя с ветеранами моей родной пехотной дивизии, я подумал: а что же это я забыл о не менее родной 96-й артбригаде? Помня, что Сергей Шорников уроженец Москвы, я сделал запрос в московский адресный стол. Но то ли моих сведений о Шорникове не хватило, то ли по какой другой причине, мне ответа не дали. Так, сожалея, я прекратил свои попытки найти кого-нибудь из своей артиллерийской артбригады.

Часто в газетах перед большими праздниками мелькала перед глазами знакомая фамилия — Шорников. «Коменданту Московского Кремля генерал-лейтенанту Шорникову С. С. произвести салют из…» и т. д. «Кто этот Шорников? Может быть, отец нашего Сергея? Ведь не он же сам!» — думал я.

Прошло какое-то время, и вдруг я получаю письмо — пакет из Москвы. Читаю обратный адрес: «Москва, Кремль, комендатура, Шорников С. С.» Меня аж в жар бросило, и руки задрожали. Не потому, что комендант Кремля, а потому, что Серега Шорников! Вот ведь какое дело…

«Дружище, здравствуй! Наконец-то ты нашелся, наш доблестный бывший «опер»! — писал Шорников. И тут я сразу понял, что это он, мой бывший комдив Серега Шорников, — только он мог так называть меня. — Прежде всего, я хотел бы тебя «похвалить», что все эти тридцать пять с лишним лет ты нас здорово искал, а мы так «замаскировались», что найти нас было невозможно. Хотя стоило тебе еще в 1967 году черкнуть мне в Кремль, и все стало бы на место».

Дальше в письме Сергей рассказывал, как он меня «вычислил», говоря языком артиллериста. Оказывается, уже много лет существует комитет ветеранов нашей бригады и они почти ежегодно встречаются то в Москве, то в Ленинграде.

«А тут Фаяз Хаирзаманов, кстати, бывший твой ординарец, подарил мне книгу «Пароль — Победа». В воспоминаниях командира 109-й дивизии Родионова и комиссара полка Агашина говорится о снайперах дивизии, в том числе и о тебе. Упоминалось, где ты теперь живешь и работаешь. Ну, а дальше — дело техники…»

Письмо было длинным, написанным четким почерком. После моей демобилизации Сергей из бригады ушел в дивизию на должность начальника разведки (дивизия стояла в Кенигсберге). А после расформирования дивизии был заместителем начштаба артиллерии 36-го гвардейского стрелкового корпуса. В 1950 году поступил в Военную академию имени М. В. Фрунзе. Потом служба в различных частях, на различных должностях, и вот он комендант Московского Кремля. «Похоже, он один из всей дивизии, кто еще продолжает служить в армии», — подумал я.

В конце письма Сергей настоятельно приглашал зайти, когда буду в Москве, дал свой адрес, телефон.

В 1981 году, приехав в Москву, я позвонил по известному мне телефону.

— Комендант Кремля Шорников слушает, — услышал я в трубке знакомый голос. Едва справившись с волнением, я представился.

Буквально через несколько минут я находился в объятиях Сергея, в его кремлевском кабинете. Мы расцеловались и… как будто не было ни прошедших тридцати пяти лет, ни старости, ни ран, ни всего такого прочего — передо мной за массивным столом, уставленным бесчисленными телефонами, сидел все тот же молодой, веселый, добрый малый — Серега Шорников…

«Удивительная история, рассказанная русским»

Ежегодно по бесплатной путевке, которую мне дает наш военкомат как инвалиду войны, я выезжаю на санаторное лечение. В середине срока ко мне приезжает моя жена Татьяна: бросить дом и внучку надолго она не может.

Осенью 1977 года я получил путевку в Хосту. Для Татьяны я нашел квартиру рядом с санаторием, стоит только перейти дорогу.

Погода в тот раз сплоховала — чуть ли не каждый день шли дожди. И только перед самым отъездом стало солнечно и тепло.

— По закону подлости, — сказала Таня. — Нам уезжать, а такие дивные дни стоят. Давай прокатимся в Сочи?

Татьяна родилась в Сочи. Там ей все дорого, памятно, интересно. Мы всегда оба получаем удовольствие от этих поездок. Вот и в этот раз мы бродили по местам, где проходило ее детство, где она училась. Устали, конечно, и забрели в кафе гостиницы «Жемчужина», чтобы дать отдых ногам и заодно перекусить.

В кафе было пустынно: все наверняка находились на пляже после стольких дней ненастья.

Почти вслед за нами столики заняли еще две пары. За один сели молодые веселые юноша и девушка, а за другой — двое пожилых мужчин. Разговаривали мужчины громко на незнакомом мне языке.

— Что эти двое так на тебя смотрят? — прошептала Татьяна. — К тебе, кажется, идут…

И тут я услышал за спиной русскую речь.