Снайперский удар

Саня слегка переместился вправо, чтобы в проем, через который ему предстояло стрелять, снова увидеть беспечных воинов халифата, и, заняв устойчивое положение, стал рассматривать свои цели. От среза ствола винтовки до проема было полтора метра, которые гарантировали сокрытие вспышки выстрела в глубине помещения, повышая, таким образом, шансы снайпера не быть обнаруженным противником. Наблюдая за людьми, Саня вдруг подумал, что с той стороны просто некому его обнаруживать – судя по той беспечности своего пребывании на передовой, какую сейчас демонстрировали игиловцы в Санином прицеле, уровень их боевой подготовки стремительно приближался к нулю – сложно было предположить, что они смогут предпринять контрснайперские меры.

В свой окуляр Измайлов видел шесть человек и вдруг поймал себя на мысли, что сейчас ему предстоит сделать страшный по своей сути выбор – кто первый ляжет. Никогда раньше такие мысли его не посещали – обычно при стрельбе по бумажным мишеням нет нужды на месте принимать решение, какую цель бить первой – просто работаешь по заранее составленному плану и не заморачиваешься подобными раздумьями. Но здесь сейчас нужно было подобрать для первого выстрела самую удобную цель. Самую удобную с точки зрения снайпера. И не только удобную из тактических соображений, но и удобную из соображений моральных и нравственных…

Саня водил стволом от одного боевика к другому, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Ощущениям, которые ему еще не приходилось переживать, – в нем росло чувство полного превосходства над теми, кого он видел сейчас в прицеле. Саня подумал, что первый убитый им боевик обязательно должен быть самым противным и отталкивающим на вид, самым мерзким и страшным – ровно таким, какими обычно показывают их в новостях в момент, когда они режут головы своим жертвам. «Первый» должен быть предельно мерзким для того, чтобы в памяти снайпера он запомнился именно выродком рода человеческого, таким, которого потом не будешь вспоминать в накатывающей волне жуткого ужаса длинными ночами напролет…

Этот? Саня подвел угольник прицела в переносицу боевика, увешанного пулеметными лентами не хуже революционного матроса. Все вроде есть – борода, звериный оскал, злой прищур глаз… что заставило его взять в руки оружие, сломать мирную жизнь, какая была в этой стране еще несколько лет назад? Сколько он принес горя на эту землю? Сколько еще принесет?

Или этот? Измайлов посмотрел в лицо другого боевика, стоящего рядом с первым, что-то с ним обсуждающим. Всклокоченная борода, темные очки, модная арафатка… на плече висит американская автоматическая винтовка. А сколько беды принес этот боевик? Сколько он еще будет творить зло на этой земле? Сколько еще прольет чьей-то крови?

А может быть, этот? Прицел остановился на рослом игиловце, который отчаянно жестикулировал, раздавая указания остальным. Этот явно был лидером, на что указывали властные жесты и очевидное подчинение со стороны остальных. Полевой командир. Может быть, взводного уровня или ротного, не суть важно. Главное – это тот, на кого ориентируются все остальные. Что-то сжалось в душе, и Саня понял – он уже принял решение. Именно этот, по всей видимости, командир, через несколько секунд встретится с прекрасными гуриями в райских кущах.

Чувство полного превосходства переросло в ощущение безграничной, просто абсолютной власти над этими людьми. Новое, какое-то нарастающее сладостное бескрайнее упоение стало растекаться по всему телу. Сане захотелось скорее приблизить момент этого действия, но в последнюю секунду он сдержал себя – лишь для того, чтобы проконтролировать плавный спуск.

Человек вдруг потянулся, разводя в стороны руками – разминая их, будто на утренней зарядке. В этот момент спуск встал на предупреждение – жизнь и смерть теперь были разделены лишь легким движением пальца да подлетным временем пули, равным чуть меньше половины секунды.

ПОЛСЕКУНДЫ… ЭТО ТАК МАЛО ДЛЯ ЖИЗНИ И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ТАК МНОГО ДЛЯ СМЕРТИ…

В ушах быстро и громко колотилось возбужденное сердце – как при завершении выматывающего марафона… или приближении всплеска сладострастия во время близости с любимой женщиной…

Вот сейчас… сейчас… сейчас…

Оглушительный выстрел, толчок приклада в плечо, звенящая на полу горячая гильза…

В прицел Саня увидел, как за головой жертвы полыхнуло красное облачко, а сам воин джихада, словно безвольный мешок, мгновенно свалился на землю. До позиции долетел звук шлепка, мало чем отличающийся от того, который они слышали, когда Измайлов стрелял по кирпичу в стене.

– Цель, – удовлетворенно подтвердил наводчик. – Гаси их, пока не очухались.

Ступор, который завладел им на мгновение, тут же прошел. Саня быстро прицелился в следующего, который пока еще стоял, ничего не понимая, не ведая, что через секунду и его голова лопнет точно так же, как только что лопнула голова его командира.

Выстрел!