Снайперы

Но не успел я от своих слов, как говорят, как следует опомниться, как вдруг почувствовал, что мне обожгло левую ногу. Пятка стала горячей. Я не придал этому значения и пробежал еще несколько метров. Там же проходили следы от танковых треков или гусениц. Я решил, что, наверное, наскочил на противопехотную мину. Потом приподнял ногу, взглянул. Вроде ничего не разорвано, каблук не оторван. И вдруг через какое-то время у меня начала совсем отказывать нога. То есть, она немела и меня не слушалась: двигалась в совершенно другом направлении, чем я того хотел. Внезапно я почувствовал, что не могу даже ею никуда ступить.

Я понял, что в таком состоянии не боец и крикнул несколько раз: «Санита-ар! Санитар! Санита-аар!» У нас в полку обязанности санитаров на переднем крае исполняли только мужчины. Дело в том, что формирование полка проходило в основном из лыжных батальонов. Поэтому санинструкторами являлись мужчины. Они на передовой только перевязывали раненых, а вывозили их уже другие. Тогда санитара почему-то на месте не оказалось. Я поскакал дальше в лес. Потом санитар все-таки появился. С ним мы отбежали немного назад от того места, где до этого я находился. В окопе он перевязал мне рану и сказал, что у меня слепое пулевое ранение. Но откуда он мог все знать?

В это время на нашем участке готовились к тому, что немцы вот-вот могут перейти в контратаку. Это по всему чувствовалось. Из-за этого я решил сам из этого места уходить. Шел по знакомым дорожкам через сад-парк, потом за хутор, а дальше – как придется. В ходьбе опирался на снайперскую винтовку: нога тогда у меня стала совсем отказывать. Когда прошел через сад, то вышел на дорогу, на которой лежал совсем недавно убитый боец. Кровь от него так и сочилась. Недалеко располагался сарай из бутового дикого камня. Чтобы немножко отдохнуть, я за ним укрылся. А там, как оказалось, находился минометный расчет наших войск. Тут же стояла повозка, на которой для расчета ездовый подвозил мины и снаряды. Разгрузившись, этот ездовой собирался уже ехать обратно, как вдруг на этом месте оказался я. Он взял меня с собой. «Я сейчас тебя подвезу! – сказал он. – Обстрел кончится и мы поедем!» Когда же обстрел кончился, он мне сказал: «Давай на повозку!» Я сел на повозку и он быстро погнал в деревню, где располагалась санрота. По дороге я узнал о том, что он совсем из другой части. В итоге он меня привез в санитарную роту совсем другого полка.

Там меня продержали до вечера. Санрота – это было самое первое место, где оказывалась медицинская помощь. На поле боя санинструктор мог только перевязать рану. Правда, больше всего это мы делали сами. Но обстоятельства на фронте бывали самые разные. Случалось и такое, что сам боец не мог себя перевязать. Поэтому в таких случаях перевязку делали товарищи. А санрота считалась первым таким важным пунктом по оказанию медицинской помощи. Располагалась она или в доме, или в палатке. Обычно там работало несколько человек: врач, инструктора и прочие. Но так оказывали помощь именно в полевых условиях. В этой самой санроте я пробыл лишь только до вечера. Там у меня посмотрели ногу (а я еще кальсоны носил) и сказали: «Слепое ранение! Пуля осталась в ноге».

После этого меня положили на повозку и повезли дальше – в медсанбат. Там уже работали с ранеными специальные люди. Прибыл я туда уже вечером. Помню, когда меня туда везли, на другой повозке мне встретился солдат, который ехал сменять пополнение. Я его знал. Это был мой земляк Коля Степыка. Раньше мы с ним находились в одной снайперской роте. Он очень сильно заикался. С ним потом на фронте я еще раз встречался, но расскажу об этом потом. «У, Вася! – сказал он мне. – Ты раненый!» Говорю ему: «Да, Коля!» «Ну как там, страшно, на фронте?» «Да ничего, – ответил я на его вопрос. – Ты только, Коля, не поддавайся ничему». Когда же я прибыл на новое место для лечения, то там вдруг обнаружилось, что у меня не слепое, а сквозное ранение. У меня полностью осмотрели всю ногу. И оказалось, что пуля попала чуточку ниже колена и немного выше ступни. То есть, прошла через всю голень.

С этим ранением мне пришлось пройти через несколько госпиталей. Первым моим госпиталем был не то полевой госпиталь, не то – эвакогоспиталь. Когда ты в такие места прибываешь, кстати, не важно в какое время, то первым делом проходишь через санпропускник. Какая бы вода там ни была, тебя там мыли. Делали это, как правило, молодые девочки. А представляешь, если ты из села и тебе едва исполнилось 18 лет? Это не то что сейчас. Когда ты раздеваешься догола на глазах у девочек или сам раздеваешься, пока они помогают тебе мыться, ты испытываешь жуткое стеснение. Тут же ходят хирург, врачи. Если пуля или осколок осталась в ноге, руке или еще где-нибудь, ее извлекают. Потом все кромсают. После этого тебя переводили куда-нибудь в другое место, скажем, в стационарный госпиталь. Он должен был быть с палатами. Но палат не было. Все лежали вместе.