Снег Энцелада

— И что, она против? — спросил Светлов.

— Я не знаю наверняка… Мне казалось, у нее другие планы…

Из ведра высунулся налим, Светлов щелкнул его по рылу.

— Ну, ты с ней поговори, — сказал он. — Скажи, что если она будет против, то отключим газ.

— Им его еще не провели.

— Возмутительно! Им еще не провели газ, а городская администрация кишит повальным вольнодумством!

Светлов рассмеялся и спросил:

— Знаете, как Дарвин стал безбожником?

— Нет…

— Он открыл девятьсот видов паразитов и понял, что это, мягко говоря, перебор.

Настырный налим попробовал еще.

— Как дела с будущим? — спросил я. — Насколько я помню, вы собирались высадиться на Энцелад?

— Мы работаем над этим, — вздохнул Светлов. — Но есть… некоторое сопротивление материала. Небо оказалось гораздо тверже, чем нам представлялось, но ключи от него уже в наших руках. А потом, мы никуда не торопимся, лучше действовать наверняка… Так что там, говорите, с вашими друзьями?

— Уехали, — я махнул в сторону запада. — Укатили.

— Да, укатили… — улыбнулся Светлов. — Упрямица и поджигатель.

— Как?

— У вас интересная компания, — сказал Светлов. — Особенно эта девочка… Аглая… Весьма непростая, я это еще тогда понял. Помните? Сверкают очи раздраженны…

Леска пошла в сторону, Светлов резко вытащил удочку. Налим. Ленивый сонный налим с тупой мордой и круглым полосатым хвостом, Светлов снял рыбину с крючка, кинул в ведро, вытер ладонь о плащ.

— Она чудесно читала стихи. Знаете, не исключено, что она способна.

— На что?

— Думаю, что она весьма способная девушка. Талантливая…

Светлов задумался.

Дождь стекал у меня по спине липким ручейком. Ненавижу Чагинск. Ненавижу.

— Она мне понравилась. Да и этот ваш Роман… Тогда он меня удивил, казак…

Светлов улыбнулся, сполоснул руку в ведре.

— И сейчас он меня удивил… Эх, Виктор, к сорока годам люди становятся… исключительно неинтересными. Они перестают удивлять. Люди — страшно…

Светлов резко погрузил руку в ведро.

— Страшно предсказуемые существа. Впрочем, вы сами это прекрасно знаете.

Рука Светлова странно пульсировала, словно по ней проходили мышечные спазмы, словно Светлов давил в ведре налимов.

— Невероятно предсказуемые, — повторил Светлов. — К сорока годам из людей вынимают хребет… с этим ничего не поделать, генетика, человек не предназначен для дальних забегов, человек устает, это неизбежно.

Светлов вынул руку — на ней остались следы от мелких налимьих зубов.

— Что за вредные твари… — поморщился Светлов. — Налим исключительно подлая рыба, вы не замечали? Она всегда старается укусить, причем осознанно укусить, с умыслом. Щука вцепляется рефлекторно, судак, а эти… Змеи. Говорят, они живут до двухсот лет.

Вечность.

С холма собрались мутные ручьи, они срывались с берега и с бульканьем стекали в Ингирь.

— Я заметил, вы хромаете, — сказал Светлов. — И вид изможденный. Как вы себя чувствуете, Виктор?

— Не очень, — ответил я. — Устал немного. Радон, знаете ли…

— Радон? Откуда здесь радон?

— Он тут повсеместно, — заверил я. — Сочится. Про это знают все.

Вода поднялась. Теперь она доходила до ног Светлова.

— Радон очень часто спутник урана. Но вряд ли…

Светлов понюхал воздух.

— Вряд ли здесь есть уран. Мы тогда проводили геологоразведку, ничего стоящего, но… — Светлов улыбнулся, — кто его знает…

Светлов рассмеялся, хлопнул себя по коленям.

— Представляете, если здесь действительно есть уран? — спросил он.

— Местные в это верят, — сказал я. — Некоторые скупают землю, пока она дешева.

Светлов прищурился.

— Пожалуй, я пришлю сюда пару машин, — сказал он. — Поездят, посверлят, мало ли?

— Макарий Ингирьский видел, как земля под холмом светится по ночам.

— Макария Ингирьского никогда не существовало в действительности, — заметил Светлов. — Впрочем, может, что и видел, в этих исторических анекдотах черт ногу сломит, какую только ересь они там не видели…

Светлов оглянулся на запад.

— Я думаю, Виктор, Налимов нас еще удивит. Презабавнейший городишко. Жаль, что Аглая и Роман уехали, здесь занятно…

— А я остаюсь, — перебил я. — Решил остаться. Поживу здесь немного, отдохну.

Светлов смотрел на меня пристально. Долго, прищурясь, отчего глаза сошлись в узкие красные щелки.

— У них там любовь, — сказал я. — Хотят в Черногорию поехать. В детский лагерь.

Светлов задумался.

— Ну, пусть едут, коли любовь, — кивнул Светлов через минуту. — Нам нужны хорошие педагоги, без них неинтересно…

— А я слышал, вы лазер запустили, — перебил я. — Сбили спутник. Это здорово!

— Да, действительно, здорово… Как там было? Блистают очи раздраженны, как угль, в горниле раскаленный, всех сильных он страшит, гоня…

Леска дернулась, Светлов вытянул налима. Взаглот. Светлов подергал, крючок сидел глубоко, налим пучил глаза. Светлов дернул сильнее, вывернул из рыбьей пасти язык и жабры, они повисли на крючке.

— Кто может стать против меня?

Светлов бросил рыбу в ведро, не стал наживлять червей, закинул удочку с языком и жабрами. Спрячься в тумане, бедный человек, и глаз Ча не заметит тебя, бедный человек.

Светлов улыбнулся.