Снег, газ и стальные трубы

– Здорово. У тебя и чай горячий есть, – потирая руки от удовольствия, сказал Витька.

Он налил себе чаю в Костин стакан и, с наслаждением причмокивая, стал пить. Костя с ненавистью смотрел, как он макает в стакан свои обмерзшие сосульками усы. Вкус одуванчикового меда вновь куда-то пропал.

– Где тебя носило? – с раздражением просил Костя.

– У-у-у, какая женщина, – Витька сладострастно закатил глаза.

– Это твоя Верка, что ли?

– Нет, не Верка.

– Уже другая? Где ты их только берешь?

– Знаешь, как они на ленинградцев бросаются? И уговаривать не нужно.

– Так оставался бы у нее, а не шастал по ночам и не мешал бы людям, – разъярился Костя.

Он злился, что из-за разных производственных неурядиц, картежников, болтунов и гуляк пропадает такой хороший рассказ.

– Нет, начальник, у нее сегодня долго оставаться никак нельзя было, – хохотнул Витька, – можно было нарваться.

В коридоре послышалось щелканье замка, и открылась входная дверь. На пороге кухни появилась вахтер гостиницы. Она грозным взглядом окинула помещение, указала пальцем на Витьку и произнесла:

– Тебя я предупреждала, чтобы по ночам не ходил? Теперь ты через окно залез. Завтра пройдешь к директору гостиницы. На выселение.

Она перевела свой указующий перст на Костю и продолжила:

– Ты тоже завтра к директору на выселение.

– А я за что? – удивился Костя.

– За то, что открыл окно, – объяснила дежурная и ушла.

Костя хоть и понимал, что, пока он станцию не запустит, его даже прокурор отсюда не выгонит, все равно не обрадовался предстоящему разговору с директором. Он выпер Витьку из кухни и попытался еще, на этот раз уже устало, сосредоточиться. Получилось с большим трудом. Он написал: «…его ленинградской прописке». Рассказ остановился окончательно. Костя крепко задумался, решил, что утро вечера мудренее, и отправился спать.

Утром он прочел написанные строки, пришел в ужас от всей этой абракадабры, разорвал исписанные листы и выбросил их к чертовой матери. Костя, кажется, стал понимать, что семена лирического рассказа в этих краях упадут в отнюдь не благодатную почву.

В электричке

Виталий в полудреме слегка пошевелился, пытаясь поудобнее устроиться на сиденье. Да, Костя есть Костя. Он относится к тому типу людей, из которых оптимизм даже ломом выковырять невозможно. Вот уж воистину любимец судьбы. Все, за что он брался, получалось без видимых усилий с его стороны, как бы само собой. Что бы с ним ни произошло, Костя выходит победителем из любой ситуации. Вот и сейчас живет и процветает. И даже характер за долгие годы ничуть не изменился. Костя органично влился в нормальную жизнь современного руководителя и пребывает сейчас в полной с ней гармонии. У Виталия этот же процесс проходил весьма болезненно, с крупными удачами, неудачами, нервными срывами и даже катастрофами. А вот уж кому действительно пришлось себя ломать, так это Юре Степанову.

Сутки мастера Степанова

Роботизированный участок старался вовсю. Страховидный робот под номером один аккуратно брал своей лапой со стеллажа заготовку, долю секунды как бы раздумывал, потом поворачивался и осторожно просовывал лапу в раскрытые двери токарноцентрового станка. Там заготовку принимал у робота пневматический зажим и крепко ее схватывал. Робот отводил свой манипулятор назад и замирал в ожидании. Станок автоматически, как в метро, сердито хлопал дверными створками, и на деталь с двух сторон набрасывались центрующие фрезы. Через несколько секунд операция заканчивалась. Двери открывались, робот брал обработанную заготовку и переносил ее на следующий стеллаж. Потом он поворачивался за новой заготовкой, весь процесс повторялся вновь.

Со следующего стеллажа деталь брал робот под номером два и переносил ее на дальнейшую обработку. Этот робот был многостаночником. В его распоряжении находились сразу два станка. Задача перед ним стояла тоже не очень сложная: взять деталь, вставить ее в станок, потом, после обработки, вынуть и перенести к следующему стеллажу.

С этого стеллажа деталь брал робот-контролер. У этого железного работника задача была посложнее. Он крутил деталь и так и сяк, проверял все размеры и аккуратно укладывал ее в контейнер. На этом технологический цикл заканчивался.

Вся линия, работающая в автоматическом режиме, без участия человека, производила совершенно удивительное впечатление. Огромное количество железа, точно двигающегося под аккомпанемент шипа и свиста пневматических мускулов, подвывания электродвигателей и передач, перемигивания лампочек и табло, создавало ощущение чего-то нереального, живущего своей непонятной, загадочной жизнью, логичной, строго продуманной, без сбоев.

Впрочем, сбой произошел. Робот-контролер вдруг остановился и стал издавать короткие гудки своим сигналом. На нем зажглась красная лампочка. По его команде остановились другие роботы и станки. Над участком загорелась желтая проблесковая лампочка, и зазвучал длинный зуммер.