Снег и ветка поцелуев (ЛП)

Вскоре счастливое воссоединение семьи было прервано вопросами. Целым множеством вопросов. На некоторые из них у меня имелись ответы, на другие — нет. Дело подходило к финальному вопросу.

— Так ты все бросила? — разочарованно спросила мама.

Мне казалось, что ее тон заставит меня почувствовать себя неуверенной в себе, я буду оправдываться. Но в этот раз я не спасовала.

— Да, мам, — кивнула я. — Там я потеряла себя. Постоянно сравнивала себя с другими, и все это превратилось конкуренцию, меньше и меньше касаясь музыки. Я найду работу и верну потраченные на меня деньги, но сейчас мне необходимо побыть здесь. Мне необходимо заново открыть для себя все то, что я люблю в музыке. Если бы это произошло в колледже, то могло бы полностью сбить меня с ориентира. Однако сейчас у меня еще есть время, а теперь и этот опыт. Все будет хорошо.

— Точно? — спросила мама.

Я кивнула, зная, что это правда.

Мама разрыдалась и снова обняла меня.

— Амалия, я так скучала по тебе. Мы все скучали. И мне так жаль, что я не поняла происходящего.

— Я скрывала это от вас.

— О нет! — вдруг испуганно воскликнула она.

— Что?

— Мы отправили тебе рождественские подарки! Теперь они в Италии. У нас для тебя ничего нет.

— Мам, — я обняла ее за плечи, — вы все здесь, и это все, чего желаю.

Очевидно, это мечтает услышать каждый родитель, потому что мама и папа снова стиснули меня в объятьях. Потом мы долго разговаривали и сели завтракать.

— А где ты взяла деньги на билет? — спросила мама, пока я уплетала за обе щеки папину стряпню. — Это удовольствие не из дешевых.

— Пару месяцев преподавала вокал некоторым школьникам в Милане, — покраснев, объяснила я.

— Амалия, ты же знаешь, что это запрещено, — отчитала меня мама.

— Ты права, меня могли исключить.

Она одновременно вздохнула и усмехнулась.

— Знаю-знаю, очень круто, что Амалия вернулась домой и все такое, — сказал Джонатан, вставая. — Но, в отличие от некоторых, у меня есть подарки, которые нужно открыть. Поэтому…

Мама шутливо шлепнула брата по руке.

— Джон, мы не видели твою сестру несколько месяцев.

— Мам, все в порядке, — рассмеялась я. — Дайте ребенку открыть свои подарки.

— Простите? — притворно удивился Джонатан. — Давно ли ты у нас повзрослела?

— Давно.

Мы прошли в гостиную и сели у елки. Я наблюдала за тем, как брат открывал подарки, и это было здорово. Даже весело. Я посмотрела в телефон, не совсем понимая, зачем это сделала. У единственных людей, кто знал о моем возвращении, не считая членов семьи, не было моего номера.

Так почему я его не дала?

Через несколько часов вся семья собралась на кухне. Мама и я собирали упаковочную бумагу в мусорный пакет, а папа и Джонатан мыли посуду. Раздался звонок в дверь.

Я посмотрела на брата и поиграла бровями.

— Это твоя подружка?

— Мы расстались.

— Что? Почему ты не сказал мне?

Джонатан пожал плечами.

— Не знаю, сестрица. А почему ты мне ничего не сказала?

Он улыбнулся и пошел открывать дверь. Скоро брат вернулся и сказал:

— Ты вернулась всего минуту назад и уже популярнее меня?

Сердце пропустило удар.

— Пришли ко мне?

— Просто доставили твой багаж.

Он рассмеялся, и я несколько раз шлепнула его по руке. Понятия не имела, что авиалинии доставляют багаж. Особенно в Рождество.

— Не забудь про чаевые, — крикнула мне мама вслед, когда я пошла к входной двери. — В моей сумке немного налички.

Сменив направление, я взяла купюру из маминого кошелька и поспешила к двери.

— Прошу прощения, я… — И застыла на месте.

На пороге стоял Сойер с моим огромным чемоданом.

— Привет, — улыбнулся он. — Я подумал, что тебе это потребуется. — Он кивнул на мой чемодан. — Теперь понятно, что ты имела в виду, когда сказала, что в нем вся твоя жизнь.

— Как ты…

— У меня связи в аэропорту.

Ах да, его отец пилот.

— Спасибо. Мама велела дать тебе чаевые. — Я протянула деньги, но Сойер рассмеялся и отказался от них.

Я взяла чемодан за ручку и закатила в коридор, а потом пригласила его войти.

Сойер заглянул вглубь дома из-за моей спины.

— Я не помешаю?

— Нет, проходи.

Он вошел и закрыл за собой дверь.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Сойер.

Он достал из-за спины коробку, которую раньше я не заметила. Она была размером с коробку для обуви и была упакована в голубую бумагу с серебристыми колокольчиками.

— Не стоило, — удивленно произнесла я. — Ты почувствовал себя виноватым за то, что я подарила тебе подарок за девяносто девять центов, а ты мне ничего?

— Да, полностью.

— Хорошо, тогда я открою его, а потом ты расскажешь, как прошел твой другой обмен подарками.

Я провела его в комнату для гостей. Мы редко ей пользовались, поскольку мама предпочитала держать ее в чистоте для гостей, которые редко у нас бывали. Я села на диван, а Сойер принялся рассматривать картины на стене.