Снег на кедрах

– Да вы не беспокойтесь, – успокаивал их фэбээровец. – Еще немного, и мы уберемся отсюда.

Коротышка стоял у стола, помечая вещи бирками. Потом какое-то время молча ждал, нетерпеливо постукивая ногой. Поднес к губам флейту.

– Уилсон! – наконец не выдержал он. – Кончай рыться в нижнем белье!

Хохотнув, он взял ружье Хисао.

– Это придется забрать, – сказал он, как бы извиняясь. – И остальное, как вы понимаете, тоже. Они там подержат их какое-то время – понятия не имею зачем, – а потом вернут. Вернут, как только все выяснят. Такие дела. Но тут уж ничего не поделаешь – время военное.

– Эта флейта нам очень дорога, – сказал Хисао. – И кимоно, ноты… их обязательно забирать?

– Да, обязательно, – ответил фэбээровец. – Мы обязаны забрать все, что вывезено оттуда.

Хисао молчал, хмурясь. Уилсон вернулся из спальни с мрачной физиономией – он нес дневник Хацуэ.

– Ну ты и извращенец, – бросил ему коротышка. – Ладно, поехали дальше.

– Вот дерьмо! – поморщился Уилсон. – Пришлось шарить в столе. В следующий раз сам этим занимайся.

– Слушай, мы тут с… Хи-сай-о… пройдемся, – заявил ему коротышка. – А ты посиди с дамами и наклей бирки на остальное. Да веди себя повежливей, – прибавил он.

– Я всегда вежливый, – буркнул Уилсон.

Хисао и коротышка вышли; Уилсон занялся бирками. Закончив, принялся листать дневник Хацуэ, покусывая нижнюю губу.

– Принцесса на фестивале клубники, – сказал он и посмотрел на Хацуэ. – Тут, пожалуй, и загордиться недолго.

Хацуэ не ответила.

– Отличная фотография, – прибавил Уилсон. – Прямо как в жизни. Нет, правда, очень похожа.

Хацуэ промолчала. Хоть бы этот Уилсон не листал ее дневник. Она уже хотела было вежливо попросить его, но тут вошли Хисао и коротышка; фэбээровец нес ящик.

– Глянь-ка, Уилсон, – сказал он напарнику. – Динамит.

И легко водрузил ящик на стол.

Фэбээровцы покопались в ящике, насчитав двадцать четыре динамитные шашки. Уилсон смотрел, покусывая щеку изнутри.

– Поверьте, – настаивал Хисао. – Это чтобы пни корчевать… расчищать землю.

Коротышка мрачно покачал головой.

– Может, оно и так, – ответил он. – Только все равно это никуда не годится. Хранить такие штуковины, – тут он ткнул пальцем в ящик, – незаконно. Вы обязаны были сдать их.

Фэбээровцы взяли ружье, патроны, меч, динамитные шашки и снесли все в багажник. Уилсон вернулся в дом с вещевым мешком и сунул в него дневник, кимоно, ноты и, наконец, флейту.

Когда все было погружено, фэбээровцы снова присели.

– Понимаете… – начал коротышка. – Тут такое дело…

Хисао молчал. Он сидел в свитере и сандалиях и моргал, держа очки в руках. Он ждал, что фэбээровцы скажут дальше.

– Придется арестовать вас, – произнес Уилсон. – Прокатитесь с нами в Сиэтл.

Он отстегнул от пояса наручники, висевшие рядом с кобурой.

– Да ладно тебе, – урезонил напарника коротышка. – Старик из аристократов, будет вести себя примерно. К чему наручники? – И обратился к Хисао: – Вам только зададут пару-тройку вопросов. И все. Съездим в Сиэтл, вас спросят, вы ответите. И все дела.

Двое младших сестер плакали. Самая маленькая закрыла лицо руками, и Хацуэ обняла ее. Она притянула сестренку к себе и успокаивала, поглаживая по голове. Хисао встал.

– Пожалуйста, не забирать его, – заволновалась Фудзико. – Он не сделать ничего плохого. Он…

– Как знать, – заметил ей Уилсон. – Подтвердить-то некому.

– Это дня на три, не больше, – обнадежил их коротышка. – Придется, конечно, малость подождать. Доедем до Сиэтла, там его зарегистрируют, ну и все такое. Может, вернется через три дня, а может, через неделю.

– Неделя? – переспросила Фудзико. – Но что мы делать? Что вы…

– Считайте, что с вашей стороны это жертва в военное время, – прервал ее фэбээровец. – Сами подумайте, идет война, и всем приходится чем-то жертвовать. Так что отнеситесь к этому как к жертве.

Хисао попросил разрешения переодеть сандалии и взять из кладовки куртку. Хотелось бы еще захватить с собой кое-какие вещи, добавил он. Если можно.

– Можно. И то и другое, – разрешил Уилсон. – Мы подождем.

Они дали ему поцеловать напоследок жену и дочерей, попрощаться с каждой.

– Позвони Роберту Ниси, – велел жене Хисао. – Скажи, что меня арестовали.

Но когда Фудзико позвонила, оказалось, что Роберта Ниси тоже забрали. Рональда Кобаяси, Ричарда Сумида, Ода Сабуро, Като Таро, Дзюнко Китано, Ямамото Кэндзи, Джона Масуи и Роберта Ниси – всех их свезли в тюрьму Сиэтла. Всех арестовали в один вечер.

Из Сиэтла арестованных везли в вагоне с заколоченными окнами – по дороге их, бывало, обстреливали; везли в Монтану, в трудовой лагерь. Хисао каждый день писал домой: кормят не очень, обращаются нормально, по-человечески. Заставляют копать водопроводные рвы – лагерь собираются увеличить вдвое. Его распределили в прачечную гладить и складывать белье. Роберт Ниси попал на лагерную кухню.