Снег на песке

Умберто принялся жадно шарить по ее телу. Огрубевшие ладони стискивали грудь, толстые пальцы больно выкручивали соски. Бьянка лежала с отчаянно бьющимся сердцем, от страха она не могла даже дышать. Мышцы свело от напряжения, по лбу градом катился пот.

Капитан грубо схватил ее за ноги.

— Давай, сука, согни колени! Вот так!

Он опустил руку, и Бьянка ощутила, как заскорузлые пальцы пытаются проникнуть в нее, царапая нежную плоть острыми заусенцами. Ее била дрожь. Она попыталась отстраниться, но Умберто крепко придавливал ее к постели тяжестью своего тела.

— С тех пор, как эта тварь мне изменила, не стоит у меня на красивых баб, — проскрипел он. — Надо тебя слегка подрихтовать.

— Что? — еле слышно прошептала Бьянка.

В его руке блеснул кинжал. В следующий миг он приставил лезвие к ее лицу. Она невольно отпрянула, но он крепко схватил ее за волосы.

— Хочешь, сделаю тебе улыбку до ушей? А, сука, хочешь?

— Нет! — выдавила она.

— Что? Не слышу?

— Нет, пожалуйста!

— Да, проси! Хорошо проси! Моя жена тоже просила! Ползала на коленях! Обещала любить до гроба… сука…

Кинжал вдавился Бьянке в скулу. Она почувствовала, как острие прокалывает кожу. У нее перехватило дыхание, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.

— Что? Я не слышу!

Умберто слегка провернул лезвие в ране, причиняя Бьянке мучительную боль. В его глазах плескалось безумие.

— Пожалуйста! — взмолилась она.

Его пожелтевшие зубы обнажились в гнусном оскале.

— Хорошо! Молодец! — он убрал кинжал от ее лица. — Раздвинь ноги, сучка!

Она повиновалась. Капитан навалился на нее, и Бьянка ощутила, как что-то твердое уперлось ей в промежность, напирая так сильно, что ей показалось, будто ее протыкают тупым копьем.

— Ты меня почти убедила, — осклабился Умберто. — Почти…

Кинжал вдруг снова мелькнул в его руке. Одним движением он разрезал Бьянке щеку от скулы до подбородка. Кожу будто обожгло. Бьянка вскрикнула, теплая кровь заструилась по лицу. В тот же момент его член резко вошел в нее. Внутри все взорвалось от боли, сердце заколотилось как бешеное, из глаз ручьями потекли слезы.

Капитан насиловал Бьянку с животной яростью. В своем безумии он был похож на дикого зверя. Он двигался в ней так резко, что внутри все разрывалось от боли, а его ладонь скользила по раненой щеке, размазывая кровь по ее лицу. В нос бил резкий запах крови и перегара, и от всего этого кошмара Бьянка почти лишилась чувств.

Через несколько бесконечных минут насильник утробно зарычал, пару раз судорожно дернулся и замер, уткнувшись носом в ее липкие от крови волосы. Его массивное тело всей тяжестью навалилось на Бьянку, и она почти задохнулась, распластанная под ним на кровати.

Вдруг с громким стуком распахнулась дверь.

— Какого черта! — недовольно прорычал Умберто и поднял голову.

Бьянка скосила глаза и увидела Пабло. Тот в свою очередь взглянул на ее залитое кровью лицо. Его взгляд вспыхнул яростью.

— Ах ты выблядок поганый! — гневно воскликнул он, обращаясь к капитану. — Опять за свое, вонючий ты извращенец! Сколько уже товара испортил, крыса гальюнная!

— Не твое дело! — огрызнулся Умберто.

Он поднялся с постели и принялся застегивать штаны. Бьянка смогла, наконец, вдохнуть.

— Не мое дело? — злобно переспросил помощник. — А чем платить экипажу — тоже не мое дело? Люди хотят свою долю. Что я им скажу? «У вашего капитана хер не стоит, если он девку ножом не потыкает? Он испортил весь товар, а вы сосите хрен у морского дьявола?»

— Хватит разоряться! — пробурчал капитан. — Там еще есть вторая девка.

— И я прослежу, чтобы ты до нее не добрался!

Умберто вспылил.

— Что ты себе позволяешь, якорь тебе в зад? Это мой корабль! Я вздерну тебя на рее!

— Знаешь что, Умберто, иди-ка ты к дьяволу! Еще одна подобная выходка, и смотри, как бы тебя самого не пустили прогуляться по доске.

— Ты мне угрожаешь, разрази меня гром?

— Пока только предупреждаю. Команда недовольна. Люди месяцами не видят денег, потому что ты, мать твоя каракатица, не можешь свой хер в штанах удержать.

Пабло подошел к постели и принялся ослаблять петли на запястьях Бьянки.

— Что ты с ней возишься? Камень на шею — и за борт! — бросил Умберто.

— Да лучше уж тебя на корм акулам пустить. За нее, даже такую, еще можно выручить пару монет, а вот за твою прогнившую тушу никто и ломаного гроша не даст.

С этими словами помощник поднял Бьянку на руки и вынес из каюты. Она была в полуобморочном состоянии, в голове гудело, перед глазами все плыло, а лицо, шею и грудь заливало кровью из разрезанной щеки.

Пабло отнес ее в кают-компанию и посадил на край большого деревянного стола.

— Погоди секунду!

Он отошел к стенному шкафу, а Бьянка безучастно смотрела в его спину. Ее трясло и шатало, от холода стучали зубы.

Пабло вернулся к ней с бутылкой и стаканом, на дне которого плескалась янтарная жидкость.

— Ну-ка выпей! — он поднес стакан к ее губам.

Резкий запах алкоголя ударил в нос. Бьянка невольно отшатнулась.

— Пей! Это ром. Обезболивающее. Сейчас я буду тебя штопать. Давай! Залпом!

Она глубоко вдохнула и сделала большой глоток. Напиток обжег горло, из глаз брызнули слезы.