Снег умирает в белом

– Ба, не волнуйся, я скоро вернусь! – ответила Полина, поцеловала бабушку и остро почувствовала какую-то специальную знакомую тревогу внутри за сердцем.

Тревога была не просто специальной, а интуитивной, как в детстве, когда наступал вечер и за окном полеты ласточек быстро заменялись полетами летучих мышей. Не приставая к родителям с вопросами Полина самостоятельно нашла в городской библиотеке книгу о летучих мышах, внимательно прочитала её, но не перестала их бояться. Это была её настоящая фобия. С этой фобии все странности и начались…

Когда Полина начинала испытывать страх, внутри её груди что-то быстро щелкало неслышным тумблером и после этого начальный колючий ужас начинал жить своей собственной жизнью, доставляя ей странное удовольствие и нестандартные решения выхода из этого состояния. Сначала Полина думала, что это ненормально, когда колючки тихого кошмара быстро накачивали её тело каким-то мутным блаженством, совершенно не сковывая её движения и чистоту мысли. Вопросы накапливались с годами в личный букинистический магазин вопросов и не давали ни ответов, ни покоя. Но потом в более взрослом возрасте, она добралась до творения знаменитой, мудреной, немецкой «Клинической психиатрии» и, прочитав огромное количество лабиринтовых умозаключений умнейших немецких академиков и профессоров, пришла к выводу, что это совсем не норма…, абсолютная не норма, это её девиант. Это было самое настоящее отклонение от нормы, которое Полина назвала про себя любовно – «отклоняшка».

Суммировав опыт взросления, она сделала окончательный и зрелый вывод о себе, спрятала его где-то в глубине сознания, трезво понимая, что любой страх, зарождающийся внутри ее горла, это совершенно новые ощущения, её обыкновенное поведение и разные результаты в окружающей среде. Там уже жил другой человек, та же Полина с тем же телом, но управляемая откуда-то издалека, насыщаясь ужасами собственных падений с высот дрожащих воображаемых небоскребов.

Никто не знал тайну Полины, никто на свете, кроме неё и почти одухотворенного живого страха, ползающего ледяным осколком по коже головы, груди и внизу живота. Это был её скелет в шкафу, её шифр, её секретный дневник и темная тайна будущих событий.

Однажды во дворе дома, когда она возвращалась из института, свободно гуляющий черный ротвейлер с пуговичными холодными глазами, подбежал к ней и агрессивно зарычал, намеренно запугивая и показывая слюнявые клыки. Полина испугалась, замерла и, ощутив тошнотворный холод внизу живота, успела глянуть собаке в глаза, после чего, отдернув своё мощное туловище назад и дико скуля, как простреленный на вылет воздушный шарик, ротвейлер бросился прочь и никакие грозные крики хозяина его не остановили. Собака убежала со двора на улицу и исчезла навсегда.

В девятом классе победив на очередной заумной Олимпиаде по физике, она получила приз – путевку в заоблачный, всем известный и ужасно фантастический «Артек» – мини город красивой дружбы, солнца, моря, песен у пионерских костров, искренних улыбок, незабываемых встреч и обильных романтических слез расставания от волновых зачатков юношеской любви. В стране красивых детей в красных галстуках Полина впервые попробовала сигарету, выпила первый стаканчик вина и поцеловалась в губы с симпатичным Вадиком без прыщей на лице, который был тоже победителем какой-то странной Олимпиады по математическим числам индусских трактатов VI века уже нашей эры.

Бедный Вадик после поцелуя с Полиной три дня лежал в санчасти с ужасной головной болью, периодическими потерями сознания и частыми позывами на настоящую рвоту. Его колотило, как двигатель внутреннего сгорания и ни одна важная докторица с обязательной манией величия не смогла поставить диагноз мальчику-пионеру. Врачи разводили руками, как всегда, ни черта не понимая в странном состоянии юноши из далекого Белозерска. Его увезли в Симферопольскую больницу, где для проформы тщательно промыли желудок от качественной гречневой каши с такой же качественной котлетой и Вадику стало лучше через один час и семь минут.

Только одна Полина знала, что во всем виновата именно она и её тихий всплеск страха перед неизвестностью ощущений самого первого поцелуя с самым настоящим пионерским мальчиком. Таких непонятных случаев в её жизни было множество, и она помнила каждый из них, но никогда не могла понять до конца и найти здравое объяснение, что же это за реакция на обыкновенный её личный внутренний страх?