Снег в Гефсиманском саду (сборник)

Он, конечно, тоже много лет жил в коммунальной квартире, но так, как будто она и не коммунальная. Во-первых, он никогда не ссорился с соседями. Видимо, считал это ниже своего достоинства. Все соседи в то или иное время не разговаривали с другими соседями – Соломон Исакович всегда разговаривал со всеми мало, но так, будто они ему и не соседи. Затем, он так и не удосужился поставить себе отдельный электрический счетчик и в результате платил больше, чем ему было положено. А может, он, наоборот, платил меньше, пользуясь простодушием соседей, полагавшихся на свои счетчики? В любом случае, все знали, что денег у него куры не клюют – жена его давно умерла, детьми он не удосужился обзавестись. У него даже и родственники все погибли, не то во время войны, не то после. Так что не на кого было тратить, кроме себя. И интересов особых в жизни он как будто не имел. Из еды у него редко что хорошего бывало, это все знали, потому что он свой кухонный шкафчик не запирал – картошка, да масло подсолнечное, да рыбные консервы. Неудивительно, что он мог позволить себе давать соседям взаймы, их народ спокон веку этим занимался. А что он не требовал денег назад, так на то и ненормальный.

У него и в комнате мало что было – это тоже было известно соседям, так как Соломон Исакович, уходя на работу, частенько не изволил запирать и комнату. И соседи толковали между собой, что ему было бы даже полезно, если бы его разок обокрали, не сильно, а так, просто чтоб почувствовал. Но, хотя Соломон Исакович постоянно находил в своей комнате следы чужих визитов, его все-таки ни разу не обокрали, тогда как у других соседей постоянно что-нибудь пропадало, из чего возникали нормальные соседские взаимоотношения.

И новую квартиру Соломон Исакович получил не как все люди. Он никогда не стоял в очереди и не добивался этой новой квартиры. Может быть, даже не хотел ее. Просто, как уже было сказано, дом решили снести, и всем жильцам без разбору дали новые квартиры в новых домах. И это, конечно, было несправедливо, если подумать, сколько нервов и трудов положили на это дело все нормальные жильцы, а ему счастье просто свалилось на голову. Забыв прошлые склоки, жильцы объединились и написали письмо в горсовет, указывая, что Соломон Исакович на очереди не стоял и не имеет права. Но письмо осталось без ответа, а может, ответ пришел позже, когда и жильцы все поразъехались, да и от дома осталась лишь куча щебня.

И переезжал на новую квартиру Соломон Исакович тоже не как все. Нормальный человек, он ведь что? Получает повестку из райжилотдела о переселении и прежде всего начинает сходить с ума. Куда переселяют? Небось к черту на кулички! Да есть ли там рядом автобус и магазин хоть какой? И что за дом? И есть ли лифт? И, наконец, самое главное: какая квартира?! Сходит с ума, отпрашивается с работы и бегает в райжилотдел, чтобы там, отсидев очередь к «девушке», получить прямой и недвусмысленный ответ: «Почем я знаю?» Он не сдается, пишет заявления, прилагает справки, нажимает на знакомства и в конце концов добивается своего: получает новую квартиру не на Девятнадцатом проектируемом проспекте, а на Одиннадцатом, и не на первом этаже, а на втором, и окнами не на запад, а на восток. Конечно, всякий нормальный человек мечтает еще, чтобы теще дали жилье отдельно, а также разведенной дочке с ребенком, но у всех у них одна жировка, ему объясняют, что теща у него уже старая, не работает, давать ей отдельную квартиру было бы даже странно (и правильно, правильно, но почему именно ему такое несчастье?), а дочке надо было вовремя выписаться к родителям мужа. Словом, есть от чего нормальному человеку сходить с ума.

Соломон же Исакович с ума ничуть не сходил. Чего там, и так псих. Взял ордер какой дали, даже посмотреть не просил – и везет же им! Получил однокомнатную квартиру в восемнадцать квадратных метров – на одного. Живи себе один на всех своих квадратных метрах. Когда жильцы про это узнали, они написали еще одно письмо в горсовет. Есть же в новых домах хорошие трехкомнатные квартиры, куда селят одиночек, по одному в комнату, а кухня и все удобства общие, как обычно. Пусть Соломону Исаковичу дадут комнату в такой квартире. Но и на это письмо тоже ответа не было, а Соломон Исакович получил-таки свою квартиру, и совершенно, совершенно не хлопотал, кому же и знать, как не соседям.

И все-таки даже соседи не знали, до чего ненормален был Соломон Исакович. Впрочем, это не их вина. Трудно им было по-прежнему горячо интересоваться соседскими делами, когда подошло время переезда. А потом и вовсе потеряли они друг друга из виду, разъехались по разным районам, вошли в новые взаимотношения с соседями – по площадке, по лестничной клетке, – в которых не было уже прежней тесноты и близости. А Соломон Исакович, выпав из тесной квартирной ячейки, остался на свете совсем один.