Снег в июле

— Вы мне, Петр Иванович, хоть какое задание дайте, что ли, — прошу я его.

Молчит, пишет.

— Так нельзя, Петр Иванович.

Тут он ручку отложил. Посмотрел на меня. Рассказывал я уже, глаза какие у него особенные, все смотреть в них хочется. Недаром Нина Петровна… ну, об этом молчок! Спрашивает он:

— Задание?

— Так точно, Петр Иванович. И потруднее, чтобы интересно было!

— Хорошо. Вот тебе задание: техникум.

Ух и обидно мне стало! Дома ко мне столько приставали с этим техникумом, а тут еще на работе. Как закричу:

— Да что я, каторжный? Вон сколько книг вызубрил, чтобы на разряд сдать, погулять вечером хочется. А вы — техникум?! Не пойду!

Молчит, пишет.

Так я и ушел. Помню, тот вечер славно провел. Да и другие вечера хороши были: то в кино, то прогулка какая, то, признаться, выпивка в компании (знаю-знаю, нехорошо это. Но ведь не роман пишу, а записки — тут только правда). Петр Иванович и виду не подает, как со всеми, так и со мной.

И пошли денечки стучать. Все один на один похожие, только что время по этажам различаю. Вот на десятом работал, сейчас на одиннадцатом. Эге, значит, шесть дней прошло, а с выходным — неделя.

Начал я уже привыкать к тому, что Петр Иванович заданий мне не дает. Вдруг прибегает в обеденный перерыв Маша, она у нас кладовщицей работала, испуганно так говорит: прораб, мол, тебя требует, и поскорее.

Я для виду пофорсил, хотя у самого сердечко застучало.

— Чего, — говорю, — спешить мне, Маша? Сейчас обеденный. Время мое. — А сам, когда она ушла, второе блюдо отставил и к прорабу.

У двери отдышался и так медленно-медленно вхожу. Прораб чертеж какой-то смотрит…

Не хочу вам долго рассказывать. Скажу коротко: дал мне прораб программу вступительных экзаменов в техникум, приказал заявление подать и готовиться.

Я начал было возражать. Он только посмотрел на меня и одно слово сказал: «Делайте». Значит, все, разговор закончен.

Вот, уважаемый, что значит настоящий человек. Другой бы после моего первого отказа обиделся, плюнул бы, забыл и обо мне, и о техникуме! А он…

В техникум я поступил. В заочный или вечерний, до сих пор, честное слово, не разобрал: назывался он заочным, а три вечера в неделю приходи на занятия. Эх, времени нету, а то написал бы я, как учился, какие науки проходил. Скажу только, что спорил много. Ну, к примеру, на лекции по железобетону объясняет нам учитель Анатолий Иванович, молодой такой, хлипкий, видно, никогда на стройке не был, как рассчитывать железобетонную плиту. Два часа объяснял, потом спрашивает: «Понятно?» Молчим. Он еще раз: «Вопросы есть?» Молчим. «Значит, — говорит, — все ясно?» Тут я руку поднял, он обрадовался:

— У вас, Кусачкин, вопрос?

— Вопрос, Анатолий Иванович… Вроде понятно мне: нагрузки на один квадратный метр собираю, потом перевожу на погонный метр. В одну таблицу посмотрел, вот в эту, в другую, вон в ту, площадь железа узнал, число стержней, и готово.

Он обрадовался:

— Правильно, Кусачкин. Молодец! Все понял. А какой вопрос у тебя?

— Вопрос такой: а зачем мне все это знать?

— Как так? — лицо у него вытянулось.

Тут все студенты (вот написал это слово с разгона, и вроде неловко стало. Какие мы студенты? Большинству в классе уже за сорок перевалило, прорабы они, практики, а остальные, моего возраста, на монтаже или на кирпичной кладке работают. Прямо с первой смены пришли) оживились. На задних партах дремали — туда всегда садятся, чтобы отдохнуть после работы, — так и там головы подняли.

— А просто, — говорю, — зачем на это время терять?. Ведь как были мы на стройке, так и останемся. На стройку, это каждому известно, готовые плиты с завода завозят. С номером плита, а на плане перекрытия показано, куда ее класть. Значит, никогда нам плиты считать не придется.

Учитель прямо расстроился:

— Вот не ожидал я от вас такого, Кусачкин.

— А вы спросите остальных. — Я поворачиваюсь к классу. — А ну, друзья, поднимите руку, кому после техникума считать плиту придется?

Живо так стало в классе. Смеются.

— Вот видите, — говорю, — Анатолий Иванович. Ни один руку не поднял. Лучше бы вы нас бухгалтерии поучили, очень наука нужная.

Тут звонок. Через две минуты вызывают меня к директору. Тот толковый был, из производственников. Рассказал я ему, как все было. Он подумал, подумал:

— Может, ты и прав, Кусачкин. Только по программе у нас расчет железобетонных конструкций полагается. Отменить не могу. А вот бухгалтерию… несколько лекций дам обязательно.

Много у нас еще формального в жизни. Она, эта формальность, как ржавчина. Если б меня спросили, сделал бы я для производственников специальный класс и назвал бы его «прорабским», просто, без фокусов — прорабским. И учил бы там только тем предметам, которые действительно нужны на стройке. Может, и годишко сбросил бы в этом классе за счет сокращения ненужных предметов…