Снег в сентябре

Весна на Арбате

Снег и ржавчина…
Разве так можно?
Рыжей прошвою ваш
   особняк
Подчеркнула весна,
Осторожно,
Первой строчкой.
А в доме сквозняк.
Дом снаружи красив и
   опрятен.
Но тазам на его чердаке
Все трудней
Географию пятен
Сохранить
На лепном потолке.
Все течет…
Полушарье размыло
У амура над левым
   плечом.
В перекройку
Наружного мира
Дом и этим уже
   вовлечен.
Ты выходишь,
Сжимая перчатку.
Кто-то новый уже
Тут как тут.
Говорит,
На Собачьей площадке
Должен быть
Через десять минут.
Вот записка.
Она непреложна.
Ах, доверчивый
   провинциал!
Кто-то шутит.
Но разве так можно!
Вместо подписи —
Инициал.
Ты идешь.
И какое-то время,
Как влюбленный,
И он за тобой.
«Это там!..»
За заборами теми
Вздох кувалды.
А день голубой!
Он берется
В каркасы литые.
Пыль вонзается
В тающий снег.
В этом доме, как сны
золотые…

В этом доме…

Он был или нет?
Я ищу тебя.
Влажны и гулки,
Оглушают меня
Вечера.
Просто выбыли
Те переулки,
Те названия
И номера.
Сколько писем
Любви и привета
В это лето
Вернется
Назад.
Адрес выбыл.
Но ждите ответа,
Если жив на земле
Адресат!

1967

Смена дней

I

Хочу зимы, здоровья, снега
И одиночества того,
Когда не надо никого,
Когда снаружи, где мело,
Все как бы замерло с разбега,
Остановилось и стоит
И что-то важное таит.

Хочу понять и угадать.

Неуловимое поймать,
Мотив забытый сладко вспомнить,
Как на душе пробел восполнить,
Познать, как раньше, мир земной,
Когда он в дымке неземной.

II

Я так отгадывать любил
Пейзажа детские загадки.
С мальчишек вечно взятки гладки,
А я мальчишкой тоже был.
Когда вразвалку снегопад
Ступал Москвой запорошенной,
Как отгадать бывал я рад,
Что он медведь, полярный, сонный.
А иногда он шел в окошке
Пушистее сибирской кошки.
А иногда…
В пяти шагах
От февраля…
В ночи, в Филях
Иль на Садово-Триумфальной
Он, совершенно театральный,
На ватных припадал ногах.

И, встав под куполом ворот,

Я видел: время настает,
Пустая сцена ждет ответа.
Чей выход! Мой! Ах, той порой
Так снег пленял меня игрой,
Что мне хотелось вспомнить роль
И ощутить узлы сюжета.

И я молился, умирал,

Стрелял, стрелялся и страдал,
Прощал и вел себя жестоко.
Но снег ложился под ногой.
И уходил я на покой,
Махнув под занавес рукой
Домам, беззвучным от восторга.

III