Снег в Техасе

– На сегодня достаточно.

Она протянула Вадиму белый конверт.

– Спасибо. Ты можешь идти. А впрочем, если хочешь, останься. Я буду выступать по радио. Ты можешь послушать.

Вадим радостно закивал:

– Я послушаю, мадам.

Он не подал виду, что заметил, что Жозефин обращается к нему на «ты».

Он пошел за ней в глубь квартиры в полутемный кабинет, разделенный надвое стеклянной перегородкой. Жозефин указала Вадиму на стул и дала в руки наушники.

За перегородкой, на столе стоял маленький черный микрофон, вокруг него возились двое молодых людей. Жозефин села в кресло перед микрофоном, надела наушники, развернула папку с исписанными листками. Один из молодых людей поднял руку, и на стене зажглась надпись: «Тишина! Микрофон включен».

Вадим надел наушники и услышал голос знакомого диктора:

– Иси-Пари!

Добрый вечер, дамы и господа! С вами, как всегда в это время, Анри Брессон. Начинаем воскресную субботнюю встречу с мадам ля Брюйер. Добрый вечер, Жозефин!

Голос Жозефин в наушниках звучал ниже и торжественнее, чем в жизни:

– Газеты называют меня Кассандрой. Меня не любят. Меня боятся. Говорят, что я пророчу беду. Я просто знаю немного больше, чем другие, и умею смотреть чуть дальше. Холодная зима опускается на Европу. Долгая и холодная зима… В Европе горят костры, на этих кострах жгут книги. Подождите немного – и на кострах будут жечь людей… Европу хотят погрузить в мрак средневековья. Фашисты в черных рубашках, сподвижники бывшего социалиста Муссолини, топчут святые камни Рима. Рабочие Рура радостно приветствуют истеричных фанатиков Гитлера и Рема. Избавившись от своих левых, с вожделением смотрит в их сторону Сталин. Недалек тот день, когда кровавые диктаторы сольются в противоестественном альянсе… У нас дома, в стране Робеспьера и Дантона, плетут свои сети фашистские подонки. Легионеры смерти, у них нет недостатка в громких кличках: Огненные кресты, франкисты, юные патриоты… Играя на недовольстве и озлоблении, безмозглые главари выводят на улицу безусых студентов и обездоленных ветеранов. В ближайшие дни они попытаются свергнуть освященную кровью коммунаров Республику и установить на ее месте диктатуру воинствующей пошлости. Будьте бдительны, люди!..

Шестого февраля они закончили работу к восьми часам. Вадим вышел на улицу Фобур-де-Сент-Оноре и пошел в сторону площади Согласия. Вечер был холодный, несколько раз начинал накрапывать дождь. Вадим шел быстро, но его все время обгоняли кучки куда-то спешащих людей. Он вышел на улицу Руаяль. От величественного прямоугольника Мадлен в сторону площади шла густая толпа. Впереди, на площади слышались улюлюканье и рев; доносились громкие хлопки.

Толпа увлекла Вадима вперед, на площадь. Он огляделся. В толпе было много ветеранов – они были в военной форме, с орденами. Еще больше было хорошо одетых молодых людей. У многих на лацканах пальто виднелись значки. Присмотревшись, Вадим различил эмблему Огненных крестов: череп на фоне золотого креста и перекрещенных мечей. Среди толпы попадались коммунисты из движения ветеранов – их Вадим узнал по красным бантам на военных френчах.

На площади шло сражение. Валялись булыжники и куски разбитого бетона. В воздухе пахло слезоточивым газом. Слепо смотрели разбитые стекла уличных фонарей. Горели перевернутые автобусы и автомобили. В ярких отблесках огня вспыхивала и гасла стрела Луксорского обелиска.

Основная потасовка шла на подходе к мосту. Толпа явно стремилась прорваться на мост и идти дальше на штурм Бурбонского дворца – его изящный портик едва просматривался в густеющих сумерках. Путь на мост преграждала ощетинившаяся саблями колонна конных полицейских. Раздалась команда, и лошади бросились на толпу. Толпа подалась назад. На отступавших накатились людские волны, шедшие сзади, со стороны Елисейских Полей и сбоку, с набережной Кур-де-ля-Рен. Люди падали, и упавших топтали ногами. Раздались крики:

– Убийцы!

– Смерть ворам!

Коммунист со сбившимся красным бантом закричал надрывно:

– Вся власть Советам!

И тут раздались выстрелы. Один из выстрелов раздался где-то совсем близко от Вадима. Он повернулся. Позади него стояли двое немолодых людей в кожаных куртках, по виду шоферы такси. У одного из них был в руках армейский револьвер. Он встал на колено и прицелился. Раздался выстрел. Полицейский, врезавшийся в толпу, выронил саблю и стал медленно сползать с лошади.

Второй смачно выругался по-русски.

– Молодец, Витька! А это от меня привет красной сволочи!

Он размахнулся и кинул в сторону полицейских продолговатый предмет. Граната разорвалась в самой середине каре. Лошади дико заржали и встали на дыбы.

Из толпы выскочил человек в полувоенной форме с кокардой, развел руки и закричал срывающимся голосом:

– Вперед, братья! Смерть ворам и убийцам! В Сену полицейских! В Сену депутатов!

Толпа развернулась и бросилась за ним. Полицейских стаскивали с лошадей и били ногами. Через минуту полицейских уже не было видно. Путь на мост был открыт.