Снега

Н и к и ф о р. Осподи! Потерял! Весь капитал потерял… (Кидается в сторону сарая, ползает по земле, поднимает холщовый мешочек, в котором позвякивают золотые монеты.) Слава те! (Крестится.) Бог сохранил. Ушел бы из деревни — прощевай, золотишко. И всего-то ничего. Все из-за Пашки, чтобы ему свою селезенку съесть. Аж ног не чую с переляку, не несут… (Садится, свертывает цигарку.)

Входит  Л е н и н, поглощенный своими мыслями.

Н и к и ф о р. Э-э… господин, не найдется ли у вас огоньку прикурить?

Л е н и н (удивлен). Вы — русский?

Н и к и ф о р. Вроде так.

Л е н и н. Очень интересно. Сейчас вынесу спички. (Уходит, возвращается.) Русский, говорите? А как попали в эти края? Какими судьбами? И куда теперь путь держите?

Н и к и ф о р. Смоленский я… В Польшу вот ходил… На заработки. А из Польши в Силезию угодил.

Л е н и н. К кому нанимались? К поляку или немцу? Как долго батрачили? Много ли заработали?

Н и к и ф о р. Наскреб маленько. Вы, господин хороший, вижу, из благородных, так вы меня скорее поймете. Из потомственных печников я. Выш-шей квалификации. Покойный папаша, царство ему небесное, капиталец кой-какой прикопил, мне оставил, завещал с пользой его обратить. Задумал я собственное дело завести, магазин открыть, а какой? Вот в том и гвоздь. А тут выпал случай из Польши в Силезию угодить — сестра у меня двоюродная там за немцем. В Силезии меня и осенило — нашел свою точку. Видишь ли, оченно уж замечательную латунную арматуру немцы для изразцовых и кафельных печей делают. А оптовому покупателю скидку дают. Я и зажегся. Вообразите — голландка, к примеру, кафельная, белая, как лебедь, а по белому полю золотым блеском латунь свое сияние дает — дух от одной красоты захватить может, кто в том понимает.

Л е н и н. Действительно, красиво.

Н и к и ф о р. Куда лучше! Во сне и наяву который год мага́зин свой вижу, уж и о цене с хозяином фабрики договорился, все в самый разворот вошло, а тут война эта чертова, в тартарары бы ей провалиться… Еле из ихнего немецкого царства живыми вырвались.

Л е н и н. Как, разве вы не один?

Н и к и ф о р. Не-е, с молодяком одним, напросился он со мной. Подмастерье вроде. Из деревенских.

Л е н и н. Вот оно что. А как к русским немцы относятся? Что говорят? На что надеются? Рассчитывают ли на скорую победу? Расскажите, пожалуйста, мне это очень важно и интересно узнать. Да вы присаживайтесь. И курите, не стесняйтесь. Сам-то я — некурящий.

Н и к и ф о р. Что же вам, господин хороший, рассказать? В азарте они, немцы. Аж воют от злости на русского человека. Куда ни глянь — вот такими буквицами: «Jedem Russ ein Schuss! Jedem Russ ein Schuss!»

Л е н и н. «Каждого русского пристрели»? Так получается, если по-русски?

Н и к и ф о р. Понимаете, стало быть, по-ихнему-то?

Л е н и н. Да-да, немножко. Ну и что? Как немецкие рабочие и крестьяне реагируют на это?

Н и к и ф о р. Известно как. Бабы, у которых мужей под ружье взяли, в голос воют, волосы на себе рвут, крик и плач стоят такие, что как эта земля, господи, не содрогнется.

Л е н и н. Да-да, как же еще может реагировать простой трудящийся человек на грабительскую, совсем ему не нужную войну? Или, может быть, бастуют? Отказываются идти на фронт?

Н и к и ф о р. Где там! Музыка гремит, песни победные заранее горланят.

Л е н и н. Да, этот угар — опасный. (Пауза.) На память о Германии везете что-нибудь?

Н и к и ф о р. Топор заграничный. Дамасской стали. Я хоть каменщик и по печному делу, а без хорошего топора и нам как без рук.

Л е н и н. Ну-ка, ну-ка, покажите.

Н и к и ф о р. Вот, ты погляди, господин хороший, какой он смысловой звук дает. (Стучит по топору железкой.) Это значит — закалка по всему жалу, а обух и плашка — сырые, без закалки. Так только немцы умеют, на это они мастера, ничего не скажешь.

Л е н и н. Да, фирмы у них есть отличные: Крупп, Золинген, Зауэр… (Внимательно рассматривает топор, смеется.) А вы знаете, ваш топор никакой не немецкий, он разнастоящий русский.

Н и к и ф о р. Будя!

Л е н и н. Уверяю вас. Вот клеймо — Златоустовский завод. Вы просто не присмотрелись.

Н и к и ф о р. Ну-ка, дай. А ить верно, крота тебе съесть. Это как же? Абмишулился я, выходит?

Л е н и н. Так и выходит. А еще выходит, что наши русские-то мастера не хуже германских, а?

Н и к и ф о р. За дорогу он мне всю хребтину измолотил. (Захохотал.) А мой приятель… Знаешь, что он от самых Катовиц на своем горбу прет?

Л е н и н. Нет, не знаю.

Никифор поднимает с земли здоровущий моток медной проволоки, бросает к ногам Ленина.

Н и к и ф о р. Вота!

Л е н и н. Зачем?