Снегопад (ЛП)

— Это не так… — она задыхается и краснеет. — Это были мои материалы и моя лаборатория, я должна была убедиться, что ты готовишь все должным образом.

— Конечно, ты была ответственна, как добросовестный исследователь, которым являешься, — говорит он, насмешливо салютуя. — Ты просто внимательно следила за мной, чтобы украсть мои секреты варки.

— Я их не крала, — говорит она, хмурясь. — Причина, по которой тебя туда пустили, заключалась в демонстрации твоей методики стабилизации волчьего зелья. Я не сидела и не пялилась на тебя.

Драко ничего не отвечает, но тень улыбки, таящаяся в его чертах, сама по себе достаточно убийственна.

Она делает вид, что ничего не замечает, принюхивается и чопорно потягивает вино.

— Не могу поверить, что раньше не догадалась, что ты черпаешь знания из магловской кулинарии.

Он выпрямляется, вздыхает и некоторое время смотрит в потолок.

— Не могу поверить, что потратил больше года, пытаясь очаровать тебя своей индивидуальностью и мастерством зельеварения, а оказалось, все, что мне нужно было сделать, это сказать: «Причина, по которой я знаю это, заключается в том, что я готовлю. Давай я как-нибудь приготовлю тебе ужин».

Гермиона вспыхивает от обиды и делает глоток вина.

— Говоришь так, будто после слов «я могу приготовить тебе ужин», я тут же швырнула в тебя своими трусиками, — наконец говорит она строгим голосом.

— Я бы никогда, — Драко спрятал усмешку. — Насколько я помню, это заняло три приема пищи…

— Четыре. Это случилось только на четвертый раз, — говорит она, пытаясь скрыть румянец за бокалом вина.

Его левая бровь вздернулась, а глаза стали хитрыми, как у лисы.

— Не припомню, чтобы я ел ту еду до следующего утра. Это считается? Вряд ли…

У нее горят уши.

— Ты должен был приготовить это, так что, да, оно определенно внесло свой вклад, и поэтому этот раз считается четвертым. В любом случае, — она прочищает горло, — я согласна, что ты должен был руководить приготовлением пищи.

Он заканчивает выемку и отряхивает руки.

— Ну, как бы я ни был рад пропустить год безответной тоски, пока убивал себя в лаборатории, надеясь произвести на тебя впечатление, это, вероятно, было необходимо. В конце концов, если бы я пригласил тебя на ужин в свою квартиру слишком рано, ты бы могла подумать, что я пытаюсь вытащить тебя из Министерства, чтобы убить.

Веселое настроение Гермионы внезапно исчезает, переменяясь.

— Не говори так. Я никогда так не думала. Рону не следовало так шутить.

Драко усмехнулся себе под нос, прежде чем взять себя в руки и пожать плечами.

— Все в порядке. Мы с Уизли теперь цивилизованные люди, помнишь? Только вчера мы целый час играли в дартс.

Его голос звучит легко, но она узнает скрытое выражение в его глазах. Так он выглядит, когда они слишком долго находятся где-то и он чувствует себя не в своей тарелке. Это грызет его, накапливаясь от одного вечера к другому, и теперь всплывает на поверхность. Скрытое утомление от того, чтобы быть терпимым.

Ее горло сжимается и она внимательно изучает его.

— Знаешь, Драко, нам не обязательно ехать завтра. Если ты…

Он напрягается, и выражение его лица мгновенно меняется.

— Мы уже договорились, — говорит он, откладывая телятину в сторону, достает чугунную сковородку и ставит ее на плиту. — Все будет хорошо. Мы прекрасно проведем время.

Сковородка уже почти раскалилась, а он все еще ничего не говорит, поворачивается и начинает жарить телятину. Мясо издает резкий, шипящий звук, и его запах наполняет воздух, когда оно приобретает коричневый оттенок.

Она задумчиво смотрит на него, теребя ножку бокала.

— Вероятно, утром. Как только мы закончим с завтраком и подарками… я не возражаю… мы могли бы отправиться в поместье…

— Я уже сказал маме, чтобы она нас не ждала, — перебивает он.

Он вздыхает, все еще не поднимая глаз.

— Рождество — твой любимый праздник, поэтому мы проведем его с твоими друзьями.

Он говорит это спокойно, с категорической ноткой окончательно принятого решения. Выражение его лица замкнуто и ясно дает понять, что он больше не хочет об этом говорить.

Гермиона делает глубокий вдох и наблюдает, как он откладывает обжаренные голяшки в сторону и начинает добавлять нарезанные ею овощи в кастрюлю.

Тишина угнетает. Утомляет. Их намерения насильно преодолеть упорную социальную пропасть не учитывали, насколько это будет истощать; что большая часть времени, которое они проведут наедине, в конечном итоге будет посвящено декомпрессии от всего этого.

Она тихо вздыхает и смотрит в окно, замечая, что падающий снег уменьшился до нескольких рассеянных хлопьев. Она ставит свой бокал и на минуту подходит к кухонному окну, прежде чем вернуться.

— Тебе нужна еще какая-нибудь помощь?

— Кажется, я справился, — тон Драко все еще отстраненный.

— Мне нужно кое-что проверить. Я сейчас вернусь.