Снеговик (СИ)

— Вот это улов! — смеётся Айс, — не помню, чтобы здесь такие ловились!

Осторожно снимает её с крючка и, едва удерживая, несёт к воде.

— Ты что, хочешь отпустить?

— Конечно, смотри какой красавец!

— А, как же коты? — мелкие хищники и, правда, застыли в напряжённых позах.

— Так она ж, волшебная! А этим проглотам мелочи наловим, они тут с обеда дежурят, сытые уже, — смеётся Айс, — давай, старуха, не теряй время, загадывай скорей желания, пока не отпустил!

Рыба, действительно, до этого извивавшаяся в его сильных руках, замирает, будто готова меня выслушать. Я соображаю быстро,

— Хочу, чтобы мой старик никогда меня больше не обманывал, не взглянул ни на одну старуху, какой бы красавицей ни была, чтобы оставался всегда только моим… — тороплюсь, чего ещё стребовать с рыбки, но Айс опережает,

— И чтобы мы жили долго и счастливо, и умерли в один день! — и выбрасывает её в море. Лишь успеваю добавить вдогонку,

— Но не скоро! — рыба, как будто всё поняв, и приняв во внимание наши пожелания, показывается из воды и, кивнув, или мне показалось, уходит на глубину, махнув на прощанье хвостом…

Эпилог

— Аркаш, а чего ты в блокнот записываешь всё время? — мы лежим на одеяле в саду под тенью абрикоса и лениво пережидаем жару. Его родители так рады, что готовы меня усадить в красный угол и молиться, или на руках носить, но я хочу лежать именно под абрикосом на одеяле, и чтобы кроме любимого мужчины, рядом никого не было.

— Так, мысли о жизни, — отмахивается, — не знаю, что выйдет.

— Ты снова пишешь? Это здорово!

— Посмотрим, кажется, поймал ветер. По крайней мере, появилось желание…

— У тебя получится, я знаю! — в это время в подтверждение моих слов, оживает живот, вернее, его обитатель, — ой, — смеюсь, — видишь, он тоже в тебя верит!

— Можно? — спрашивает опасливо.

— Конечно, пора уже познакомиться отцу с сыном.

— Приве-ет, парень, — шепчет, прижавшись тёплой щекой к животу и положив широкую ладонь на ожившее место. В ответ, затихают,

— Кажется, прислушивается, — смеюсь.

— Зачем ты сказала, что он не мой? — поднимает обиженный взгляд, опаляя бездонной синей прохладой.

— Пошутила…

— Убила!

— Не умер же?

— Не поверил…

— Аркаш, ты откуда знал, что я тебя найду? — сразу хотела спросить, но пока рыбе желания загадывала, позабыла.

Он поглаживает мой внезапно затихший живот, и удивлённо спрашивает,

— Ты «Марианну» свою читала?

— Интересно, глупее вопросы бывают или нет? Она ж моя! Чего я не знаю?

— Наверное, эпилога, — смеётся главный редактор моего романа.

— И что там? — кажется, догадываюсь: он, как обычно, в нём поработал!

— Возьми да прочти, — пожимает плечами.

Мне не лень подняться и побежать в дом, чтобы найти там книжку, хоть один-то экземпляр с собой всегда таскаю, мало ли, подарить хорошему человеку захочется.

Так-так, листаю страницы!

Вот балда, говорила же Ирина про редактуру, а я пропустила мимо ушей. Вернее, думала, ошибки подправят, изменят разбивку глав, если нужно, но чтобы дописать концовку? Даже в голову не пришло!

Сразу открываю на последней страничке, чего листать понапрасну:

«…Марианна, как мотылёк в белом воздушном платье спустилась к самой воде. Тихонько подошла сзади и обняла, ничего не подозревающего мужчину, склонившегося над письмом. Письмом, адресованным ей, уже неизвестно, каким по счёту, из написанных, но так и не увидевших адресата… не отправленных…

— Сам скажи! — шепнула, — бумага ни к чему, хочу от тебя услышать!

— Люблю! — получилось в унисон: я прочла последнее слово, а Аркадий, стоя в дверях, сказал одновременно со мной.

— Это чудо!

— Всё, как просила, помнишь?..

Конец