Снегурка быстрой заморозки

— Уи! — отчего-то по-французски ответила барышня, оседая на землю.

— Уи-уи! — поросенком издевательски взвизгнула кикимора, хладнокровно переступая через девичье тело и протягивая грязные лапы к опешившему Лесику. — Че стоишь как вкопанный? Одежу давай, живо!

— Опять?! — вякнул юноша, с огромным изумлением узнавая в кикиморе двойника давешнего болотного чмо.

Кошмарное чудище задышало с угрожающим присвистом.

— Ладно-ладно! — поспешно сказал Лесик, начинающий привыкать к еженощному стриптизу в болотистой местности.

Чмо сцапало одежку и растворилось в ночи.

— Притягиваю я их, что ли? — с отчаянием в голосе безадресно вопросил Лесик. — Ну, надо же! Второе болотное чмо за два дня — и опять штаны требует! Нет чтобы хоть раз платьице взять! Среди них, что, баб нету, одни мужики?

Лесик обиженно посмотрел на Наташу, лежащую на земле в полном дамском обмундировании, и с решительным возгласом «Эх, где наша не пропадала!» начал девицу раздевать.

Через минуту он был вновь бит по морде разгневанной дамой и покинут в приозерных кущах в гордом одиночестве и отвратительном настроении без штанов и надежд на успехи в личной жизни.

Вечернюю трапезу снова готовил Марик. Он ловко кромсал огромным кухонным ножом ингредиенты для обещанной нам «пиццы по-киевски», а мы с Иркой наблюдали за процессом с повышенным вниманием, которое Марику очень льстило. Впрочем, нас интересовало не кулинарное шоу как таковое, а в высшей степени подозрительная ловкость рук, проявленная Мариком.

Ирка следила за действиями повара, заметно мрачнея.

— Не знаю, мой ли это племянник, но он не дизайнер, это точно! — шепотом сообщила она мне результаты своих раздумий, после того как мы дружно слопали «пиццу по-киевски» — действительно очень вкусную. — Где это видано, чтобы дизайнер так умело обращался с кухонной утварью?!

— Может, у него такая специализация — «дизайнер-кулинар»? — тихонько предположила я, проворно домывая тарелки. — Есть ведь дизайнеры по наружной рекламе, дизайнеры по интерьерам. А он дизайнер по еде! Видала, как красиво стол сервирует? Красненькие салфеточки в один тон с колбаской на пицце, помидорчики цветочками!

Я оглянулась на Марика, который молол на электрической мельничке тщательно поджаренные кофейные зерна. Кофемолка жужжала, прихотливо меняя уровень звука. Юноша, очевидно, воспринимал этот малоприятный технический шум как музыку, потому что хлопал в ладоши, раскачивался и приплясывал. Это у него получалось грациозно. Я бы сказала, слишком грациозно для дизайнера!

— Он един в трех лицах: дизайнер-кулинар, дизайнер-танцор и дизайнер — вольный стрелок! — скептически заметила Ирка, оглянувшись тоже. — Да, и еще дизайнер-джентльмен! Предупредительный такой: «А вот кому фондю?», «А вот кому пиццу?».

— Кому сварить кофе? — громко спросил Марик, неожиданно выключив жужжащую кофемолку.

Мы с Иркой переглянулись.

— Спасибо, дорогой, мы с тетей Леной воздержимся от кофе, — сладким голосом пропела Ирка, увлекая меня прочь из кухни. — В нашем возрасте этот напиток на ночь глядя лучше не потреблять!

Волоча меня за собой, подруга быстро спустилась по лестнице на этаж вниз, плотно притворила тяжелую дверь в подвальное помещение и щелкнула выключателем. Свет яркой лампы под потолком малюсенькими желтенькими солнышками отразился в шеренгах стеклянных бутылок. Винный погреб семейства Максимовых был невелик, но хорошо обустроен, на просторном стеллаже в персональных ячейках размещалось в бутылках разной формы и степени запыленности не менее двух десятков напитков. Ирка повернулась ко мне спиной, изучая ассортимент. Решительно потянулась к пузатой бутылочке коньяка пятилетней выдержки.

— В тумбочке, на которую ты уселась, есть рюмки, — с намеком сообщила подруга.

— Значит, кофе в нашем возрасте на ночь глядя пить нельзя, а коньяк можно? — поддела я ее.

— Ты разве не видишь, что я очень взволнована? Если я не выпью, то начну визжать и бегать по стенам, — совершенно серьезно сказала Ирка. — Ты этого хочешь?

Я на мгновение представила себе Ирку, которая с ревом носится по вертикальным стенам, как цирковой мотоциклист, и совершенно искренне ответила:

— Нет уж, лучше напейся!

Напиваться в одиночку подруга считала дурным тоном, поэтому нализались мы вместе. Одной бутылки хватило с лихвой! Уже после третьей рюмочки я почувствовала прилив положительных эмоций, а Ирка так развеселилась, что готова была пуститься в пляс. Во всяком случае, коленки у нее подрагивали, и, проходя к стеллажу за второй бутылкой, подруга охлопывала себя по бокам, имитируя «Цыганочку». Я прищурила глаза и сказала, тщетно стараясь не заикаться:

— Т-ты п-похожа на бр… на бр…

— Полегче! М-мне не нравится эт-то бр! — заявила Ирка.

— На бр-ригантину! — закончила я.

Мне еще хотелось сказать, что теперь, когда она источает густой запах коньяка, Ирка особенно похожа на бутлегерское судно, везущее спиртное в нарушение сухого закона, но выговорить такое количество трудных слов разом я не смогла.

— Кстати, о птичках! — заявила подруга, опускаясь рядом со мной на свернутый рулоном коврик.