Снегурка (СИ)

Боярышня, застонав, перевернулась сначала на живот, встала на колени. Нутро вывернуло наизнанку. Стянула порванную рубаху - утерлась .На дрожащих ногах прошла за ворота конюшни ,обтерла снегом замаранное чужой кровью тело.

Все это словно во сне, душа в Арине будто замерзла. Боярышня никак в себя не придет от пережитого, а дьявол нашептывает: « Нет тебе дороги в отчий дом, бесчестье ты батюшки и матушки. Одна планида-смерть».

Вернулась , накинула попону как саван. Погладила в благодарность коня, тот ткнулся бархатными губами в ладонь, словно, целуя.

Забравшись по крутой лестнице на сеновал, Арина завязывает на балке, найденные на перилах, вожжи, делает петлю. Всего-то и делов - прыгнуть вниз. И покончить разом и с позором, и с болью.

Петля обнимает нежную шею. Ох, и крепки вожжи. И боярышня прыгает, будто летит.

Но не повисает в петле, а падает прямо на круп волшебного коня.

-Видно не судьба,- отрешенно думает Арина и снимает петлю-удавку с шеи. Единорог срывается с места и скачет прочь из конюшни.

Едет по ночной спящей Москве дева на чудном коне-единороге. В лунном свете искрятся снежинки на белой коже девственницы. Укрыта она только распущенными волосами ,да сермяжной попоной. Путь ее горек и недолог - к дому отца Валаама, духовника.

Робко постучала в дверь, увидела свет свечи в оконце и упала на колени, шепча молитву покаянную. Да только дверь открыл не сам священник, а его попадья, Ефросинья.

Увидела коленопреклоненную девушку с распущенными волосами и с неприкрытой грудью, зашипела словно змея: « Изыди, сатана!»

- Об исповеди прошу, разбудите отца Валаама.

- Пошла вон! В кабаке твое место а не на исповеди .Вон,- и безжалостная матушка, презревшая устои веры, замахнулась на пропащую тяжелым церковным подсвечником.

Сердцу больно, словно острые льдинки вонзаются. И так их много, что они не тают, а само сердечко замерзает, покрывается ледяной коростой.

Попробовала Арина войти в храм в Новодевичьем монастыре, но словно невидимая стена преградила дорогу. Руки в кровь избила, не поддается преграда. Не пускает даже за ворота церковные. А где же всевидящее око Господне? А как же обещание всё простить, если покаешься? Рад бы в рай, да грехи не пускают, так в народе говорят.

Не чувствует холода Арина, видит как заиндевели руки и ноги.

Конь несется в леса, укрыться от людского глаза. Проваливаясь по брюхо в сугробах, упорно пробивается вперёд. А что там впереди?

Монашки

В самом укромном уголке лесной чащи - на спуске с Воробьевых гор, глубоко под землей спят отшельницы женского скита.

Всего трое их: мать Маврикия и две послушницы.

Словно в берлоге сокрыты они от людских глаз. И только Божье провиденье могло указать путь к их обители. Да поклонный крест из ясеня, возведенный женскими слабыми руками и надпись на нём: « Помилуй нас, Господи, помилуй!» 

Мать Маврикия спит чутко, первой услышала робкий стук в дверь. Поднялась с ложа и сама пошла, встретить гостью, ожидая богатую верующую странницу. Но эта гостья не могла быть от Бога. Даже при тусклом свете чадящей коптилки было видно, что это нежить. Ни живая, ни мертвая.

Обнаженная кожа сверкает льдом, и только в глазах еще теплится жизнь, в них мука и мольба.

Но хоть и отворила клеть игуменья, а войти грешница не может.

Попробовала скитница руку протянуть заблудшей. Уж очень ярко светится на шее золотая монета. Тайная кубышка сестёр пуста, в буран из леса не выберешься за подаянием, даже на Рождество себя побаловать будет нечем. Но руку обожгло холодом по самый локоть, и повисла она плетью. Потом ещё три дня рука словно не своя была.

- Прости, дитя, твоя планида служить Господу не здесь,- перекрестила мать Маврикия грешницу и закрыла дверь.

Черное и белое, ангелы и бесы вели борьбу за душу ледяной девы. И кажется еще немного и безверие победит окончательно. Околдованная душа не может утешиться молитвой, она в отчаянии и ожесточении на весь мир, забыла слова спасения.

«Искупить грех – вернуть Василису к жизни - то Божье провиденье. А меня неси к суженому моему, чтобы последний раз взглянуть в его очи, увидеть улыбку на сахарных губах. Вперед, спаситель тела и души моей», – прошептала Арина волшебному существу.

Они уже стали как одно целое: золотой единрог и дева с распущенными золотистыми волосами и кипенной кожей.

И конь понёс. Вылетел стремглав из города, поскакал по полю и скоро уже парил над землей, унося Арину все дальше и дальше над укрытой снежным покрывалом, Русью.

Сказка

Тришка проснулся от духоты и щенячьего повизгивания. Скоро дрёма уже совсем прошла, и мальчик ясно услышал поскуливание своего любимца – Потешки.

Каждый вечер, он вопреки запретам отца, брал щенка к себе на печь спать. А сегодня, так умаялся от чистки сараюшки, что разомлел и заснул, забыв о своем любимце.

Пришлось вставать - собачонку было жальче себя. Дом на краю деревни не ровен час волки придут на скулеж. Да и нужду справить очень уж хотелось. Мальчишка обул лапти, и накинув залатанный армячок, вышел на двор.