Снегурочка для босса

— Не сочтите за грубость, но в подобное мало верится. Потому что вы не одна такая. В позапрошлом сезоне какой-то дикий фрирайдер подрезал Сергея Евгеньевича. Получил травму и потребовал с него внушительную компенсацию, хотя сам и подставился. А в прошлый раз другая ушлая девица-блогерша устроила скандал, когда её даже не сбили! Просто задели слегка. Но она такую наглую сумму затребовала, что разумнее было отказать. Так она потом журналистов на Сергея Евгеньевича натравила! Хайпанула знатно. Кричала в своём интервью о правиле первого лыжника и так далее…

— А всё-таки что за правило? Вы мне так и не ответили на трассе.

Помощник кисло косится на меня и не слишком охотно поясняет:

— Кто на трассе спускается первым, тот всегда прав. И вся ответственность за столкновение на том, кто находится позади. Только не надо прикидываться, что вы не в курсе! Даже новички это правило отлично знают… Что вы на это скажете?

— Скажу, что мне вас жаль. Тяжело, наверное, с такой паранойей жить и подозревать в любых случайностях чей-то злой умысел, — честно сообщаю я. — Но не переживайте. Я по-прежнему считаю случившееся целиком и полностью своей виной.

Расстаёмся мы в натянутом молчании.

Но спустя час моё серьёзно подпорченное настроение исправляет вернувшийся из ресторана Морозов.

— Ты, оказывается, мой талисман, — внезапно объявляет он с задумчивой шутливостью.

— В смысле? — удивлённо моргаю я.

— В прямом. Это слова Сергея Евгеньевича, когда мы договорились с ним о приоритете выбора в пользу корпорации «Сэвэн» на тендере. Он заявил, что за его решение я тебя благодарить должен.

— Очень странно. Но почему? Я же ничего не сделала…

— В том-то и дело, Ника. Ты ничего не сделала, когда он тебя сбил. И тем самым не испортила ему третий сезон подряд разборками, которые он терпеть не может. И кстати… завтра мы приглашены составить ему компанию.

— Куда?

— На другую трассу повыше, её обещали открыть с утра. Лавиноопасность наконец-то снизилась.

Глава 25. Снова за старое

Ясное голубое небо в лёгких белых облаках, как и накануне, сияет ослепительным солнцем. Погода прекрасная, да и настроение тоже, потому что утром я обнаружила на своей подушке алую розу, красиво перевязанную атласной лентой с новогодним принтом…

Словом, ничто не предвещает беды.

Сергей Евгеньевич встречает нас на подъёмнике — к моему удивлению, без паникера-помощника, но зато в компании своего зловредного избалованного сына.

Надо же, а мне казалось, что после вчерашнего публичного замечания он начнёт игнорировать папашу по полной программе. И судя по тому, как последний и сам порой удивлённо поглядывает на него, наши несбывшиеся предположения совпадают.

Вместе с нами на кресельный подъёмник к открывшейся новой трассе загружается и группа «золотой молодежи», которая вчера прибыла на курорт. Они такие активные и шумные, что их возбужденные смеющиеся голоса разносятся по всем близлежащим окрестностям.

Сергей Евгеньевич слегка мрачнеет, неодобрительно кривясь при каждом косом взгляде на них.

— Опять эти фрирайдеры безголовые, — ворчит он угрюмо. — Каждый сезон одно и то же. Надеюсь, сегодня у них хватит мозгов кататься в пределах трассы и не лезть на рожон! А то опять всех спасателей на уши поставят… а то и сами сгинут.

— Это вряд ли, — ухмыляется Колька. В отличие от отца, очевидно, что ему эти «безголовые» вполне себе по вкусу.

— Не вздумай к ним присоединиться, Ник. Ты знаешь, что я этого не потерплю!

— Да ладно, ну чё ты завелся…

Они усаживаются на парные кресла подъёмника и умолкают, а мы с Морозовым устраиваемся на следующих.

— Кто такие фрирайдеры? — спрашиваю я у него с любопытством.

— Те, которые предпочитают кататься на лыжах или сноубордах вне подготовленных и безопасных трасс, — неохотно поясняет Морозов, задерживая на мне долгий жаждущий взгляд. А потом вдруг сам интересуется: — Как спалось?

— Отлично.

— А мне не очень. Долго не мог уснуть… — сообщает он таким интимно-медленным тоном, что у меня вспыхивают щеки.

— Диван в гостиной неудобный, наверное, — бормочу в ответ.

— Нет, просто соседка слишком соблазнительная. А спит при этом глубоко и безмятежно, как ангел.

Приятное смятение уже привычно окутывает душу будоражащим теплом. Он смотрел на меня в постели! Господи, надеюсь, одеяло не сильно сбилось во сне, ведь на мне была только маечка на тонких лямках.

Да уж, все мысли теперь только об этом и крутятся. Не увидел ли Морозов чего нибудь лишнего…

Вообще я в принципе понимаю, чего он сейчас добивается такими разговорами. Как и большинство мужчин, наверное, желает увидеть внятную реакцию в ответ на материальный знак своего внимания. Утренний подарок на моей подушке.

— Спасибо за розу, — робко улыбаюсь ему. — Она чудесна. Такое прекрасное утреннее виденье…

Ещё не договорив, вижу, как расширяются зрачки в потемневших синих глазах Морозова.

— Кто этим утром действительно прекрасное виденье… — он придвигается ближе, почти касаясь моих губ своими, — … так это ты, Ника.

У меня слегка учащается дыхание, но я не отодвигаюсь. Неужели сейчас поцелует?.. Боже, как сердце колотится…