Снегурочка для детей министра (СИ)

– Безумие какое-то... – выдыхаю я растерянно, чувствуя, что силы снова покидают меня, а Аделия тем временем достает из кармана телефон:

– Я позвоню маме и папе, нужно сообщить им радостную новость. А ты отдыхай пока. Кстати, если врачи или медсестры будут спрашивать, ты – троюродная сестра Матвея Тихоновича, ясно?

– Это еще зачем? – я хмурюсь.

– Простые смертные в этой больнице не лечатся, – фыркает Аделия и отходит к окну, чтобы набрать родителей.

Пока они разговаривают, я понемногу прихожу в себя. Через пятнадцать минут снова приходят врачи, чтобы провести более полное обследование, взять кровь на анализы и дать рекомендации, главная среди которых – не подвергать себя стрессу. Легко сказать: я пропустила экзамен в университете, мне посылает цветы замминистра, с которым, как мне казалось, мы разошлись раз и навсегда, да и вообще – я чуть не умерла!

Но делать нечего... Натужно улыбаясь, я отвечаю доктору:

– Буду стараться.

– Мы уже сообщили Матвею Тихоновичу – он прибудет через полчаса.

– Ладно...

– Мама и папа тоже приедут через полчаса, – добавляет Аделия, возвращаясь к моей кровати.

– Они уже знакомы между собой? – спрашиваю я, когда врач уходит.

– Да, – кивает сестра и рассказывает подробнее: – Отец был рад знакомству, а мама... даже не знаю. Конечно, с одной стороны она дико благодарна Матвею Тихоновичу за помощь и спасение дочери, с другой – считает эту связь нежелательной и боится, что тебе придется платить по счетам каким-нибудь... хмм... не самым приличным способом.

21 глава

– О боже, что?! – переспрашиваю я в гневе и невольно покрываюсь румянцем, который жжет щеки и мешает мне думать. – Наша мама что, совсем с ума сошла?! Да у Матвея Тихоновича Опалова столько денег и возможностей, что если бы он хотел затащить кого-то в постель – явно выбрал бы вариант попроще, чем спасать от смерти едва знакомую девчонку с пневмонией, заражением крови и сердечной недостаточностью, а потом требовать у нее благодарности таким вот низким способом!

– Я знаю, милая, я знаю, – успокаивает меня сестра, а потом взволнованно смотрит на аппарат, измеряющий мой пульс: – Ты только не нервничай, пожалуйста, ладно? Доктор же сказал – тебе нельзя стрессовать.

– Это довольно сложно, – выдыхаю я с напряжением.

– Но ты попытайся, пожалуйста.

– Ладно...

– Как ты вообще себя чувствуешь? – спрашивает Аделия.

– Неплохо, – я киваю.

– Нет боли в груди или затрудненного дыхания, с которыми ты поступила в больницу на прошлой неделе?!

– Нет, не переживай, – улыбаюсь я и тянусь обнять сестру, потому что, по сути, это именно она меня спасла от возможной смерти. Если бы Аделия не догадалась позвонить Матвею Тихоновичу – он ничего не узнал бы и не организовал бы мне перевод в эту клинику. А без необходимого моему организму оборудования я бы просто могла умереть. Может, и нет, конечно, но болезнь развивалась стремительно, врачи честно предупреждали родителей и сестру: исход может быть любым. Так что... сегодня, тринадцатого января две тысячи двадцать третьего года – мой второй день рождения.

– Я так ужасно рада, что ты идешь на поправку, – говорит Аделия, а я обнимаю ее еще крепче и шепчу ей в ухо:

– Спасибо. Я так люблю тебя.

– И я очень люблю тебя, сестренка.

Сначала приезжают родители: они счастливы, что я пришла в себя и иду на поправку. Даже отец не скрывает своих эмоций, хотя обычно он очень сдержанный. Ну а мама и вовсе рыдает и не выпускает меня из объятий.

– Я думала, что мы тебя потеряем! – причитает она, а я, хоть и не должна волноваться сама, вынуждена утешать ее:

– Все нормально, мам, я жива и скоро буду здорова, обещаю...

– Этот мужчина... Матвей... он спас тебя! Он и наша Аделия! Но только, Эльвира... – мама напрягается, и я вместе с ней. – Ты все равно будь с ним осторожна! Мы не знаем, какие цели он преследует... может быть, он... он...

– Он не преследует никаких плохих целей, это я могу сказать вам точно, Надежда Игоревна, – вдруг говорит Матвей Тихонович, а мы все вздрагиваем и оборачиваемся, тут же замечая замминистра в дверях палаты. Я от неловкости готова провалиться сквозь землю, а моя мать как ни в чем не бывало подходит к нему и прощения просить явно не собирается:

– Матвей Тихонович, поймите меня правильно: непорядочных мужчин сейчас так много, что невольно подозреваешь каждого...

– Непорядочных людей и вправду полно, но это не зависит от пола, – отвечает ей мужчина, поджимая губы и, видимо, вспоминая Карину, а я тороплюсь вмешаться в ситуацию, пока она не стала совсем уж стремной:

– Матвей Тихонович! Здравствуйте!

– Здравствуйте, Эльвира! – откликается мой спаситель. – Персонал клиники сообщил мне, что вы наконец пришли в себя, и я решил, что должен как можно скорее вас навестить.

В руках у него букет цветов – белые лилии и красные розы, совсем как в первый раз, – и я невольно смущаюсь, опуская глаза:

– Спасибо, это так приятно.

Тут моя маленькая мудрая не по годам сестренка обращается к нашим родителям: