Снегурочка носит мини

— Тебя, — он поставил ее на пол и стянул с нее дурацкий пуховик, чтобы прижать к себе еще крепче. — И Новый год тоже!

— Осталось привить тебе любовь к елке, — Аня улыбнулась уголками губ.

— Только не это! — шутливо простонал Стас и пресек любые возражения поцелуем. Анины губы были нежными и чуть солоноватыми. Она плакала, его девочка, она тоже думала, что потеряла его навсегда.

— Выходи за меня, — слова вырвались легко и естественно. Разве может быть иначе, когда встречаешь свою единственную любовь?

Аня вздрогнула, широко распахнула серые глаза.

— Ты уверен?

— Если ты мне сейчас не ответишь, у меня сердце разорвется, — пригрозил он.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора, — она улыбнулась и положила теплую ладошку ему на сердце.

И весь мир сузился до этой узкой красивой ладони, которая баюкала его сердце, как котенка.

— Будешь моей женой?

— Да. — Она помолчала и настороженно спросила: — А ты не очень спешишь?

— Я не могу ждать. — Он притянул ее к себе и поцеловал, как перед алтарем.

Лариса и Филипп шли по заснеженной улице, в надежде поймать такси, но вокруг не было ни души. Филипп не проронил ни слова, с тех пор, как они вышли от Стаса, даже не смотрел на нее, не пытался обнять, и Лариса решила взять инициативу в свои руки.

— Расписаться лучше в феврале, пока еще не будет видно живота, — защебетала она, беря Филиппа под локоть и прижимаясь к нему. — Гостям про беременность не скажем. Скажем, что ты мне сделал предложение в новогоднюю ночь, и мы не стали тянуть… Ты ведь не против? Не хочу, чтобы гости сплетничали, что я выхожу замуж по залету.

— Я не против, — как-то криво усмехнулся ее любимый мужчина.

— Вот и чудненько! — Лариса широко улыбнулась, пытаясь замять тревогу. — Свадьба зимой — это здорово! Фотографии такие красивые получаются, я у подружки видела. Белый снег, невеста в белом платье — просто зимняя сказка! А я еще рыжая, на снежном фоне вообще буду эффектно смотреться. Только фотографа надо заказать хорошего, не дешевого, чтобы снимки не засветил.

— Лариса, ты не поняла. — Филипп резко остановился, раздраженно сбросил ее руку и развернулся к ней лицом. — Свадьбы не будет.

— Как не будет? — Лариса обмерла. — Ты шутишь, Филипп?

— Я не шучу.

— Но ты же сам только что сказал, что не против свадьбы, — растерялась она.

— Я сказал, что не против, потому что свадьбы не будет.

— Но как же наш ребенок? Или, — у нее дрогнул голос, — ты не хочешь, чтобы он родился?

Филипп взглянул на нее долгим, холодным взглядом, от которого Лариса вся заледенела.

— Ребенка я признаю, дам ему свою фамилию и буду навещать.

— Навещать? — всхлипнула Лариса. Все ее хрустальные мечты о свадьбе зимой, о счастливом браке с Филиппом, о любящей семье разлетелись на льдинки, и самая крупная из них пробила ее сердце.

— А ты чего хотела? Мы разные люди, Лара. И я не буду притворяться, что люблю тебя, и не стану жить с нелюбимой женщиной.

Лариса не верила, что эти жестокие слова говорит Филипп, ее Филипп, который так жарко целовал ее и называл своей малышкой. Сейчас он был похож на Кая, заколдованного Снежной Королевой. Как там было в сказке? Надо только его поцеловать, и тогда тепло ее любви снимет заклятье, и Филипп снова станет таким, как прежде — ласковым и любящим.

Лариса потянулась к нему, чтобы расколдовать. Какие же ледяные у него губы, какие холодные, какие равнодушные!

— Перестань! — Филипп раздраженно толкнул ее прямо в грудь, вбивая острую сосульку еще глубже в сердце. Лариса упала в сугроб, взметнув в воздух спящие снежинки. Ладони закололи сотни ледяных иголочек, на глазах выступили горячие слезы. Она ошиблась, поцелуй не расколдовал ледяное сердце Филиппа.

— Прости, — он протянул ей руку, но она оттолкнула ее. — Не плачь. — Он взял ее за плечи и рывком поднял из сугроба. Она ждала — обнимет, но Филипп принялся стряхивать с нее снег, словно она была ребенком.

По щекам хлынули слезы, Филипп поморщился, и тогда Лариса вспомнила. Герда сняла заклятье с Кая не поцелуем! Ее горячие слезы упали на грудь Кая и растопили ледяную корку на его сердце. Лариса упала Филиппу на грудь и громко зарыдала. Минуту ничего не происходило: Филипп стоял, будто окаменевший. Но потом он обнял ее одной рукой, а другой погладил по растрепавшимся волосам.

— Лара, ну что ты, хватит. — Его голос потеплел, и Лариса с надеждой подняла голову. Сквозь пелену слез голубые глаза Филиппа сверкали, как звезды. Он что-то сказал ей, мягко улыбнулся. Лариса не расслышала.

— Что? — взволнованно повторила она. Должно быть, он позвал ее замуж!

— Все будет хорошо, — мягко повторил мужчина, которого она любила. — Я не брошу тебя и ребенка.

— Мы поженимся? — счастливо улыбнулась она, греясь в его объятиях.

— Нет, Лара, — твердо сказал он, выпуская ее из рук, — этого не будет.

И тогда Лариса поняла, что все напрасно. Филиппа не расколдовать. Да никто его и не заколдовывал, просто он такой, какой есть — эгоистичный, насмешливый, не способный любить кого-либо, кроме себя, и холодный, как вся Антарктида.