Снежная девочка

В то утро Джим Шмоер вел занятия в группе, где, как ему казалось, были одни сплошные Мирен Триггс: они смотрели на него, задавали неудобные, неожиданные вопросы, бросали вызов его критическому мышлению. Он был счастлив. Прошли те годы, когда он приходил на занятия с энтузиазмом, но затем разочаровывался, потому что у редкого студента обнаруживалась душа журналиста. Этот курс был другим. Каждый раз, когда мужчина задавал вопрос, оказывалось, что студенты уже обсудили его в социальных сетях, поучаствовали в философских дебатах на «Фейсбуке»[8], в «Твиттере», на «Реддите» или в «Инстаграме», формируя свое собственное мнение, настолько разнородное, что каждое занятие превращалось в поле интеллектуальной битвы. Интернет с его скоростью открыл двери для разного рода информации и дискуссий, и Шмоер чувствовал, что это, вне всяких сомнений, была его лучшая группа. Конечно, не вся информация в социальных сетях была достоверной, но эти конкретные студенты, казалось, никогда и ничего не принимали на веру без подтверждения из официальных источников. Он был так увлечен, так воодушевлен этим поколением, их небывалой силой и целеустремленностью, что провел весь день в поисках того, как можно адаптировать учебный процесс под современные реалии, чтобы удовлетворить голод стаи начинающих журналистов, чьи когти были острее, чем у него самого. В то утро Шмоер шесть часов подряд провел на занятиях, а когда в три часа дня добрался до своего кабинета в Колумбийском университете, его ждали несколько пропущенных звонков с незнакомого номера.

Мужчина поколебался, перезвонить или нет, но он был журналистом и не мог оставить вопрос без ответа, любопытство было у него в крови.

Шмоер набрал номер, и через три гудка женский голос ответил на звонок:

– Больница Нижнего Манхэттена, слушаю вас.

– Добрый день. У меня несколько пропущенных с этого номера. Что-то случилось?

– Ваше имя?

– Шмоер, Джим Шмоер.

– Минутку… Сейчас проверю… Нет, это какая-то ошибка. Мы не звонили никакому Джиму Шмоеру, – сказала женщина ровным тоном.

– Ошибка? Это какая-то бессмыслица. У меня четыре пропущенных звонка. Вы уверены, что не звонили мне специально?

– Четыре? Ладно. Подождите… – Голос, судя по всему, обратился к кому-то еще: – Ты звонила некоему Джиму Шмоеру, Карен? – До профессора донеслось серьезное «да», и он тут же заволновался.

– Что случилось? – испуганно спросил он.

– Секундочку, – ответил тот же голос, а затем его сменил более нежный и теплый: – Вы Джим Шмоер? Профессор Джим Шмоер?

– Да. В чем дело?

– Вы контактное лицо для экстренной связи… так, сейчас… вспомнить бы имя…

– Экстренной связи? О чем вы? О ком речь? Что случилось?

Профессора бросило в жар. Его родители жили в Нью-Джерси, и он подумал: возможно, с ними что-то случилось.

– Мои родители в порядке? Что случилось?

– Ваши родители? Нет, нет. Это молодая девушка. Ее зовут… Мирен Триггс, вы ее знаете?

Глава 60

Что, если вся эта темнота была просто повязкой на глазах?

27 ноября 2010

12 лет с момента исчезновения Киры Дайкер-Хайтс, Бруклин

– Мама, что происходит? – спросила Мила с пассажирского сиденья, испуганная и на грани истерики.

Она не была готова к миру. Ей было страшно, а вся ситуация была настолько новой и обескураживающей, что Кира отгораживалась от нее.

Айрис нажала на педаль газа, и машина двинулась на север, когда первые лучи солнца начали освещать небоскребы города, словно гигантские золотые столбы выделяющиеся на другом берегу реки.

– Здесь поверните направо, к Проспект-парку, – приказала Мирен, а по лицу Айрис катились слезы грусти. Рядом с этим парком жила Грейс Темплтон. Айрис не отрываясь смотрела на дорогу и время от времени смахивала слезы, понимая, что скоро все закончится. Их то и дело обгоняли другие машины: люди готовились начать новый день, не обращая внимания на кошмар, который вот-вот должен был закончиться.

– Кто вы? – спросила женщина. – Зачем вы это делаете? Почему вы хотите забрать у меня моего ребенка?

– Мама! Что происходит? – закричала Кира на всю машину.

– Вашего ребенка? Кира… эта женщина не твоя мать, – сказала Мирен, повышая голос.

– Что вы такое говорите? Мама, о чем она?

Внезапно Айрис резко нажала на газ. Она проигнорировала указания Мирен. Она не свернула к парку. Внутри все было готово взорваться. Разогнавшись, она выскочила на магистраль Белт-Паркуэй, в последний момент увернувшись от грузовика, который чуть не подрезал маленький «Форд».

– Что вы творите? – закричала Мирен. – Мы едем в дом ее настоящих родителей!

Магистраль пересекала Бруклин, поднимаясь над землей. Вдоль нее выстроились офисные здания и склады, оттеняя внушительные небоскребы Манхэттена, вырисовывающиеся вдали.

– Настоящих родителей? – недоуменно прошептала Кира.

– Не слушай ее, Мила. Она врет!

– Мне ей рассказать или вы сами? – угрожающим тоном спросила Мирен.

– Мама… что она имеет в виду?