Снежная девочка

– Что случилось, мама? – сонно спросила она, открыв дверь в конце коридора.

– Милая, – сказала она, а по ее лицу струились слезы. – Сложи свои вещи. Мы уезжаем через час.

– Мы уезжаем? Мы выйдем на улицу? Что ты такое говоришь, мама? Я же заболею.

– У нас нет выбора, солнышко, – всхлипывала Айрис. – Мы должны уехать. С тобой все будет в порядке.

– Почему? Нет!

– Милая, мы обязаны уехать. Правда. Другого варианта нет.

– Но куда мы едем, мама? – испуганно спросила Мила.

– Туда, где нас никогда не найдут, милая, – ответила Айрис из последних сил.

Глава 58

Первое путешествие никогда не бывает последним.

27 ноября 2010

День получения последней кассеты Клифтон, Нью-Джерси

Мила оделась в соответствии с указаниями матери: покрыла голову платком и надела солнцезащитные очки, несмотря на то что была ночь. Одежда скрывала тело почти целиком, оставляя лишь бледные руки, розовые скулы и полные губы, которых никогда не касался поцелуй. Из-за очков девушка почти ничего не видела в темноте и поэтому шла, прижавшись к матери, в любой момент ожидая наступления эпилептического припадка.

За всю жизнь с ней случилось около десятка таких приступов, каждый раз в самый неподходящий момент: после ссоры с матерью, после просмотра слишком захватывающего фильма по телевизору, после чистки зубов. После каждого припадка мать укрепляла в Миле мысль о том, что всему виной электромагнитная чувствительность из-за электричества, волн Wi-Fi и вышек сотовой связи, поэтому она выросла в страхе перед внешним миром, который, будто радиационное заражение, может ее убить. По этой причине у них дома не было кабельного телевидения, которым пользовалась только Айрис, выключая сигнал, когда Кира находилась поблизости, и девушка лишь изредка смотрела фильмы на видеокассетах, которые мать покупала ей в магазине подержанных товаров.

Пока Мила собиралась, Айрис думала о том, куда им ехать и что делать. Решать надо было быстро. Та женщина спрашивала о кукольном домике Милы, и это означало, что времени у них в обрез. Она собрала все, что могло поместиться, в чемодан, и с трудом потащила его к машине. Это был маленький белый «Форд Фиеста», выпущенный более десяти лет назад, который она приобрела, чтобы ездить за покупками после смерти Уилла.

Она помогла Миле сесть в машину, и та впервые за долгое время ощутила холодный воздух улицы. Чем дальше она отходила от дома, тем хуже себя чувствовала, и в результате самовнушения прямо перед машиной у нее отказали ноги.

– Подожди здесь, пока я возьму кое-какие вещи, – сказала Айрис.

Вернувшись в дом, она вставила в видеомагнитофон одну из последних чистых кассет «ТДК» из коробки. Как и в прошлые разы, она сделала минутную запись комнаты, на этот раз пустой. Она надеялась, что таким образом родители поймут, что больше не получат известий о своей дочери. Это было прощание, прощание без слов, но иначе и быть не могло. В глубине души она сочувствовала им. Айрис не могла представить себе жизнь без Милы и часто с сожалением думала о том, как сильно они страдают. Собственно, так и появилась первая запись.

Всю ночь она нерешительно ездила по городу, куда глаза глядят. Мила всю дорогу наблюдала за происходящим снаружи, внимательно всматриваясь в незнакомый ей мир.

Время от времени она спрашивала, что они проезжают: заправка, открытая пекарня, где пекли брецели на утро, кучка бездомных, разбивших палатку рядом с мусорными баками. У Айрис не было определенного маршрута, и, когда часы пробили пять утра, она поняла, что остановила машину в Дайкер-Хайтс, перед старым домом Темплтонов.

Кто-то из соседей уже начал украшать фасады домов гирляндами, которые в этот час еще не горели, но в некоторых садах можно было увидеть оленей, Санта-Клаусов и почти двухметровых игрушечных солдатиков.

Айрис было тревожно, как и в предыдущие разы, когда она оставляла кассету, но в этот раз все было по-другому. Рядом с ней с недоуменным видом сидела Мила, ее бледное лицо частично скрывали очки, а волосы были обмотаны шарфом.

– Мила, солнышко, не могла бы ты опустить эту посылку в почтовый ящик вон там, пожалуйста? – сказала женщина, несколько раз вздохнув, прежде чем набраться смелости.

Айрис потянулась на заднее сиденье и взяла мягкий коричневый конверт. Внутри лежала кассета, которую она записала, пока Мила ждала в машине, в страхе не решаясь выйти на улицу посреди ночи.

Айрис тогда включила телевизор, настроила восьмой канал и ждала, пока на экране загорится изображение пустой комнаты со стенами, оклеенными оранжевыми цветами. Она думала о родителях, Аароне и Грейс Темплтон, которые время от времени появлялись в новостях, плача и умоляя того, у кого находится их дочь, отпустить ее.

От их страданий у Айрис болело сердце. Каждый раз, когда она вспоминала об их существовании, то боялась, что не выдержит и отпустит Милу, чтобы та могла жить предназначенной ей жизнью со своей настоящей семьей, а не существовать, замкнувшись в четырех стенах, в уверенности, что на улице с ней случится что-то плохое.