Снежная королева

– Но ты-то не была бы счастлива! – Нгенет посмотрел на нее сверху вниз и взял ее руку в свою большую теплую ладонь, помогая идти, потому что склон стал круче. – И понимая, что ты несчастна, Элси была бы несчастлива вдвое. Мы не можем всю свою жизнь лгать – ни себе, ни кому-то другому; из этого никогда ничего не получается. Человек вынужден быть честным перед самим собой. Элси это понимала, иначе тебя бы сейчас здесь не было. Твой прилет был неизбежен. И смерть неизбежна – сколько бы мы ее ни отрицали. – Мун остро глянула на него: он был огорчен, потому что печальна была она. – После смерти ТиДжея Элси никогда уже не была прежней. Мой отец всегда говорил, что она из однолюбов. На счастье себе или на беду. – Он сунул руки в карманы парки, глядя на север, в затянутую белой дымкой даль, туда, где лежал Карбункул. – Каждый наш поступок, Мун, сказывается на том, что нас окружает. Я бы никогда ничему не научился, если бы не усвоил этой простой истины. Никогда не принимай похвалу полностью на свой счет… как и вину. Тебе не в чем винить себя.

– Нет, есть! – Она безутешно покачала головой.

– Тогда начинай думать о том, какими своими поступками могла бы искупить вину! – Нгенет подождал, пока глаза Мун не загорелись любопытством. – Не позволяй горю разрушать твою душу. И не будь такой, черт побери, эгоистичной! Ты же сама говорила, что предсказатель велел тебе вернуться на Тиамат. И что внутренний голос подсказывал тебе то же самое.

– Да – чтобы помочь Спарксу… – Она тоже посмотрела на север, вдоль берега. Женщина-однолюб…

– Спаркс – лишь одно из звеньев сложного механизма. Предсказатели не посылают телепатических сигналов через всю галактику, чтобы успокоить чье-то разбитое сердце. В данном случае гораздо большее связано именно с твоей судьбой. И дело тут не только в Спарксе. – Нгенет резко остановился и посмотрел ей в глаза.

– Я… я понимаю. – Она переступала с ноги на ногу в спутанной траве, словно вдруг испугавшись, что ее тень может омрачить ясное лицо земли. – Я теперь это хорошо понимаю. – На самом деле она по-настоящему так и не поняла этого, так и не поверила до конца. – Но я не знаю, зачем тогда, если не для того, чтобы помочь Спарксу? Какой-то внутренний голос действительно убеждал меня в том, что я должна вернуться… но причину не назвал…

– Может быть, все же назвал? Что, например, ты узнала на Харему такого, чего не сумела бы узнать здесь?

Она изумленно вскинула глаза.

– Я узнала… что значит быть предсказательницей! Я узнала, что на Харему есть многое, на что и мы имеем полное право, но только все это от нас прячут. – Она слышала, как холодно звучит ее голос – точно зимний ветер. – Я знаю теперь, во что верила Элсевиер и почему… Все это стало частью меня самой. Никто не сможет заставить меня забыть это. И я хочу многое переменить. – Губы ее дрогнули, руки в карманах сжались в кулаки. – Но только пока не знаю, как… – Спаркс. Может быть, Спаркс знает…

– Узнаешь, когда попадешь в Карбункул.

Она улыбнулась.

– В последний раз, когда мы говорили об этом, ты совсем не хотел, чтобы я уезжала.

– Я и сейчас не хочу, – мрачно подтвердил он. – Но сейчас я говорю с совсем иной женщиной. Кто я такой, чтобы спорить с Судьбой? Мой отец учил меня верить в закон кармы – учил, что то, чем мы стали в настоящей жизни, является лишь вознаграждением или наказанием за наше поведение в жизни предшествующей. Если бы я хотел сыграть перед тобой философа, я бы сказал: когда Элсевиер умерла, душа ее возродилась в тебе, – там, в море произошла некая подмена…

– Мне хотелось бы верить, что это так… – Мун зажмурилась; потом все-таки улыбнулась и снова решительно открыла глаза. – Миро, а тебе когда-нибудь хотелось узнать, кем ты был в предыдущей жизни? И не было бы иначе, если б мы рождались, зная, что именно должны предпринять, а не ползать, подобно слепым щенкам, и не страдать в темноте?

Он засмеялся.

– Этот вопрос должен был бы задать тебе я, сивилла!

Сивилла. Я снова одна из них. Я снова обрела целостность. Нет, даже больше, стала почти святой.

Холодный воздух обжигал легкие. Мун рукой придерживала парку на груди – там, где был спрятан трилистник. Она заметила, что снова невольно смотрит на север, мечтая увидеть невидимое. Приближалось время фестиваля и последнего визита на Тиамат премьер-министра Гегемонии. Она успела вернуться на Тиамат до начала Фестиваля, однако только через две недели торговое судно сможет отвезти ее в Карбункул. Тогда уже останется не больше недели… Сердце вдруг тяжело забилось в груди, но Мун не знала, какое чувство в ней сильнее – ожидание или страх.