Снежная пантера

«Тессон, — сказал он, — я поведу тебя в лес смотреть барсуков». И я согласился, потому что никто не отказывается от предложения художника посетить его мастерскую. Он не знал, что на старофранцузском тессон означало барсук. В некоторых говорах на западе Франции и в Пикардии их и сейчас еще так называют. Слово тессон возникло в результате деформации латинского taxos. Отсюда же таксономия — наука о классификации животных, таксидермия — искусство делать чучела животных (человек ведь любит сдирать шкуру с того, кому только что придумал имя). На военных картах Франции попадается термин tessonières — открытые луга, пространства, выжженные когда-то прежде огнем жертвоприношений. Ибо в сельской местности барсука ненавидели и неизменно уничтожали. Зверю вменялось то, что он роет землю и делает дыры в изгородях. Его выкуривали и убивали. Заслуживало ли это тихое ночное животное озлобления со стороны людей? Одинокий зверь стремится быть незаметным, царит в сумраке и терпеть не может гостей. Он знает, что свой мир приходится защищать. И он вылезает из убежища ночью, чтобы на рассвете скрыться опять. Вот человеку и приходится сносить существование этого таинственного тотема, соблюдающего дистанцию и гордо хранящего безмолвие. Биологические описания сообщают, что барсук — «моногамное и оседлое» животное. Этимология связывает меня с этим животным, но по природе своей я на него непохож.

Спустилась ночь, звери разошлись по чаще, откуда раздавалось шуршание. Мюнье, должно быть, заметил мою радость. Эти был один из самых прекрасных вечеров в моей жизни. Я повстречался с абсолютно свободными живыми существами. Они не вели неустанной борьбы, чтобы вырваться из обстоятельств. Вдоль берега мы возвращались на дорогу. Я раздавил в своем кармане сигары.

— В Тибете есть зверь, за которым я гоняюсь шесть лет, — сказал Мюнье. — Он живет на плато. Чтобы его увидеть, надо забираться очень далеко. Зимой я отправляюсь туда опять. Давай со мной.

— Что за зверь?

— Пантера горных снегов[1], — ответил он.

— Я думал, она исчезла, — сказал я.

— Это она хочет, чтобы мы так думали.

Часть первая СБЛИЖЕНИЕ

Мотив

Пантеры снегов занимаются любовью на белоснежных просторах, как тирольские проводники. Период течки у пантер наступает в феврале. Укутанные в меха, они живут как будто внутри кристалла. Самцы дерутся, самки отдаются, партнеры призывают друг друга. Мюнье предупредил: этого зверя можно встретить лишь на высоте четырех-пяти тысяч метров над уровнем моря и посреди зимы. Наградой за тяготы предприятия, может быть, станет радость явления. Примерно как Бернадетте Субиру в Лурде. У маленькой пастушки в пещере, надо думать, мерзли коленки, однако лицезрение Девы Марии в ореоле божественного света стоило, наверное, всех страданий.

Слово «пантера» звенело, как драгоценность. Ничто не гарантировало встречу с ней. Подстерегать зверя — рискованная задача: может не повезти, и вы никого не встретите. Некоторые не обращают внимания на эту формальность и находят удовольствие в ожидании. Однако, дабы удовлетворяться надеждой, нужно обладать духом философа. Я, увы, не той породы. Я желал во что бы то ни стало увидеть зверя, хоть такт и не позволял мне признаться Мюнье в этом горячем нетерпении.

На горных пантер повсеместно охотятся браконьеры; этот промысел — еще один довод совершить путешествие. Можно было оказаться у тела раненого.

Мюнье показал мне фотографии из предыдущих экспедиций. Мощный, грациозный зверь. Электрические блестки — по меху, лапы внизу — как блюдца, длиннющий хвост — балансир. Пантера приспособилась жить в местах, непригодных для жизни, и карабкаться по утесам. Дух гор, снизошедший на землю, пантера царствовала до тех пор, пока беспредельная прыть человека не заставила ее отступить и спрятаться.

Этот зверь напоминал мне о женщине, отказавшейся следовать за мной. Дочь лесов, царица источников, подруга зверей. Я любил ее и потерял. Инфантильный внутренний взгляд бесплодно ассоциировал воспоминания о ней с недостижимым существом. Весьма банальный признак: когда вам кого-то недостает, мир вокруг принимает его форму. Если мне уготована встреча со зверем, я скажу ей потом, что это именно ее я увидел там, зимним днем на заснеженном плато. Такая магия… Боясь показаться смешным, я не говорил тогда об этом ни с кем из друзей. Но думал без конца.

В путь отправлялись в начале февраля. Для облегчения багажа я нацепил высокогорное снаряжение на себя и уселся в электричку до аэропорта в арктической куртке и в китайских армейских ботинках для длительной ходьбы. Вряд ли следовало так поступать. В вагоне ехали два парня народности фульбе — два прекрасных рыцаря печального образа, и молдаванин, терзавший на аккордеоне Брамса, однако все уставились на меня, одетого в нелепый костюм. Я выглядел экзотичнее всех.