Снежная почта

Мужчины играют в войну.
Один, побелевший от ярости,
Стреляет в другого без жалости,
Укрывшись от пуль за сосну.

Солдат девятнадцати лет,

Приученных службой к усердию,
Вовек не склонял к милосердию
Полит – извините! – просвет.

Чего же ты хочешь от них,

Твоих молодых современников?
Ужель превратить их в изменников
Посредством читания книг?

Ты сам опоясан ремнем,

Одет в гимнастерку с погонами,
И теми же замкнут законами,
И тем же сгораешь огнем.

Брат

Мой брат, капитан третьего ранга,
На взгляд чуть поменьше среднего танка,
Служил в районе Белого моря
И жил, как мне кажется, там без горя.

Ему полагались оклад и форма.

В Крыму отдыхал он, устав от шторма.
Теперь в Академии Вэ эМ Флота,
Как зверь, он секретное учит что-то.

– Ну что? – говорит он. – Как в мире слова?

Пальто, – говорит, – у тебя не ново.
– Ну да, – говорю донельзя нежнее. —
Куда нам, писателям! Вы нужнее.

– Угу, – отвечает, косясь в тетрадку. —

Могу, – говорит, – одолжить десятку.
– Нет-нет, это лишнее. Что я, нищий?
Поэт, – говорю, – сыт духовной пищей.

– Ха-ха! – он смеется. – А кроме шуток?

Стиха не сложить на пустой желудок.
– Ну да! – отвечаю, тетрадь листая. —
Беда – это если душа пустая.

«Кукушка с утра завела…»

Кукушка с утра завела
В лесу звуковые повторы.
Работы, заботы, дела,
Мечты, суеты, разговоры.

А ну, погадай мне! Ку-ку…

Мой срок отсчитай мне, сестрица.
И жить дальше так не могу,
И некогда остановиться.

Ку-ку… Жил да был индивид.

Ку-ку… Делал, вроде бы, дело.
Ку-ку?.. Может быть, делал вид?
Ку-ку да ку-ку! Надоело…

«Вот ведь какая петрушка!…»

Вот ведь какая петрушка!
Накуковала кукушка,
Наговорила тоска,
Лампа дрожит у виска.

Вот ведь какая задача!

Так ничего и не знача,
Прожил один гражданин.
Впрочем, он был не один.

Разве была она пыткой,

Жизнь его? Нет, лишь попыткой,
Чтоб оправдаться с трудом
Перед неясным судом.

Он был подопытной мошкой,

Занятый вечной зубрежкой
С тихим восторгом лица
Под микроскопом Творца.

Элегия

Я за окно глядел, и хитрый взгляд луны,
Сообщницы моей, которой не даны
Пять наших чувств, чтоб мучаться, томясь,
Напоминал, что существует связь
Меж нами. О холодное светило!
Я знаю, в глубине твоей таится сила,
Душевный жар, покрытый мертвым слоем
Песка и камня, но, гордясь покоем,
Холудностью своей, которой все низки,
Ты не заботишься, пробьются ль сквозь пески
Да камни на тебя направленные взгляды,
И от аструномов своих не ждешь награды.
А я, постыдный раб хвалы или хулы,
Желал, но не достиг бесстрастия скалы
И не зажег волшебного огня,
Которым светишь ты надменно на меня.

«Давайте говорить о главном…»