Снежная Принцесса

На следующий день все снова увидели в школьных зеркалах Ральфа Джефферсона. На этот раз он открывал ключом церковные двери, а рядом едва ли не пританцовывали от нетерпения лохматые парни в кожаных перчатках. Вот двери открыты — и банда главеров вламывается в церковь. Одни устремляются к алтарю, другие — к сокровищнице. Илана специально ходила в церковь Святого Симеона, чтобы посмотреть, как она выглядит изнутри, так что созданная ею картина казалась правдоподобной. Как происходило ограбление, Илана не знала. Скорее всего, Ральф просто дал своим дружкам ключи, а грабили они без него, но это было не так уж и важно. Главное — доказать вину Ральфа. Илана понимала, что её дар позволил бы ей обвинить и невиновного, но она старалась об этом не думать. В конце концов, в виновности Ральфа Джефферсона она не сомневалась.

Ральф в тот день убежал домой, не дождавшись конца уроков, а пастор Коул отправился к директору.

— Всё это козни дьявола, — твёрдо заявил он. — Лукавый старается опорочить самых верных слуг Господа. И их детей.

— Я вам верю, святой отец, — устало сказал директор. — Но как это объяснить другим? Я уж не знаю, что и делать…

Сцены ограбления церкви возникали в школьных зеркалах каждый день. Появлялись и другие картины. Объединяло их то, что их главными героями были Ральф Джефферсон и его лучшие друзья. Вот Ральф выкручивает руки Тиму Бертону, а вот отбирает деньги у первоклассника Клиффа Нейджела. Потом чуть ли не вся школа смотрела, как он пичкает мылом Джека Ренсома, которого держит за руки Том Брикс. Тупица Том старался водить дружбу со своими ровесниками — парнями из седьмого и восьмого классов, а поскольку они упорно отказывались держать этого второгодника за равного, всячески перед ними выслуживался.

Директор распорядился снять все зеркала, и несколько дней школа жила спокойно. А потом видения стали появляться в окнах и в полированных стенах. Покрыть слоем магического льда оконные стёкла и стены было непросто — Илане пришлось действовать очень осторожно, но она считала, что дело того стоит. Шероховатые стены она не трогала — на них слой льда был бы слишком заметен.

Директор велел завесить окна плотными шторами, а гладкие стены наспех купленными коврами и гобеленами, но закрыть абсолютно все отражающие поверхности было невозможно, так что странные живые картины нет-нет да появлялись — то на одном этаже, то на другом. Их появления ждали: кто с нетерпением, кто с ужасом, а кто со смесью любопытства и страха. Занятия в гимназии N 7 продолжались, но ученикам и учителям давно уже было не до уроков. Все пытались понять, что за таинственный чародей решил вытащить на свет тёмные делишки школьных хулиганов. Впрочем, то, что вытворяли Ральф и ему подобные, было более чем хулиганство. Кабинет директора то и дело осаждали возмущённые родители. Сперва они приходили поодиночке, потом стали являться целыми делегациями. Этому немало поспособствовала статья в газете «Мезальянс». Она называлась "Разгул нечистой силы в гимназии N 7". Автор, уже много лет публиковавшийся под псевдонимом Овод, писал:

"Нечисть заводится там, где много грязи. И не только той, от которой можно избавиться при помощи воды и порошка. Наш главный чистильщик, толкующий Слово Божие ученикам 7-й гимназии, прекрасно это понимает, но по иронии судьбы едва ли не главным источником грязи в этой школе является его сын. Стоит ли брызгать святой водой на зеркала, которые показывают правду? Которые заставляют видеть то, что люди предпочли бы не видеть. Разумеется, "святого отца" понять можно — ведь противные зеркала мешают его сыну и дальше оставаться безнаказанным. А вот отцы и матери тех, кого пасторский сынок терроризирует, должны наконец открыть глаза пошире и принять самые решительные меры".

Газету «Мезальянс» выпускала Партия космополитов, уже много лет боровшаяся против засилья чистильщиков в парламенте.

— Ловко же они использовали эту историю в своих политических играх, — смеялся Джек Эмерсон. — Прекрасный повод поклевать пастора Коула… Впрочем, идея хорошая. Я, конечно, не думаю, что на следующих выборах чистильщиков прокатят. В нашем царстве-государстве порядок трудно навести, но, может, его хоть в школе наведут.

— Когда я училась, такого всё же не было, — покачала головой Лидия. — Небольшая элитная школа… И такое безобразие творится.

— Потому и творится, что элитная, — поморщилась Таня Коэн, которую трясло от одного слова «элита». — Что может быть гаже этих деток из привилегированных семей? А уж семейка Джефферсонов… Всем ясно, что самые омерзительные пороки процветают именно на почве лицемерия, и в ханжеских семьях обычно вырастают такие вот тихушники.