Снежная Жаба

— Ну зачем тебе это знать, дед? — прохрипел Кай. — Зачем? Ты пойми — я рос среди этого, я сам зачат неестественным путем, моя собственная мать видит во мне лишь банку с «правильным» генетическим материалом, очищенным от примесей! И сейчас я должен любой ценой спасти своего «бракованного» сына! А ты заладил — как убивали, как убивали! Сжигали! В специальной печи! Ты доволен?! Сейчас тоже сжигают, но уже мертвых.

— А тада што?.. — Степаныч побледнел и схватился за сердце. — Живьем… в топку?!

— Да! Да!! Да!!! И моего сына туда отправят, если доберутся! Но сначала будут мучить его опытами! Пока не замучают до смерти!!!

Бастовавшие связки не выдержали всплеска эмоций и все‑таки врубили звук на полную катушку, и к концу фразы сдавленный хрип превратился в крик. Крик боли, отчаяния, ярости.

Михаэль вздрогнул, распахнул серебряные глазенки, увидел искаженное лицо папы, и личико малыша моментально превратилось в гримаску страха. Серебро переполнилось влагой, всхлип, другой, третий и — полноценный ор.

Эхом отозвался угрожающий рык, и из соседней комнаты примчался возмущенный пес — вы что тут делаете с моим подопечным? Почему он плачет?!

— Тихо, Казбек, не бузи. — Старик поспешно взял на руки заходившегося от крика малыша и начал ласково укачивать его: — Ну‑ну, Мишаня, не плачь! Ты прости меня, дурня старого, и папка твой пусть меня простит! Вам обоим ох и несладко счас, особливо папке, а я привязался — што да как. Я помогу вам, не переживай. Будете у меня жить стока, скока понадобится, а потом твой папка што‑нить придумает, и басурманов фашистских из подземелья погоним поганой метлой! Пусть катятся с нашей земли куда подальше! А еще лучше — пересажать всех тех гадов, што над детишками измываются, а остальных, баб с ребятенками, в санатории какие отправим, подлечим, мозги вправим — и будут они жить‑поживать, как все нормальные люди. Папка твой справится, он вон какой, самый што ни на есть настоящий… энтот… как ево… экстрасекс, во!

— Во‑первых, — невольно улыбнулся Кай, — не экстрасекс, а экстрасенс. А во‑вторых, мне здесь оставаться нельзя. Меня будут искать и обязательно найдут. Поэтому мне надо сегодня же вернуться, они и так уже скорее всего обнаружили, что я исчез. И вполне возможно, уже организовали поиски…

— Это навряд ли, — покачал головой Степаныч, продолжая укачивать затихшего малыша. — Я ж говорил тебе — солнце жарит со всей дури, даже мне, привычному, голову в момент напекло. А твои‑то червяки мучные и подавно в такое пекло не сунутся, хотя бы до вечера, да подождут.

— Возможно. А могут и не подождать, я ведь для них — бесценное имущество, единственная надежда. И мое исчезновение сводит к нулю результаты всех их исследований, потому что получить еще одного такого они так и не смогли. А я смог, — криво усмехнулся Кай. — Всего за одну лишь ночь…

— Это ты про Мишаньку счас?

— Да.

— Ну да, он, конешно, твоя копия, но с чего ты взял, што он тоже экста… экстра… колдун, в общем?

— Он как минимум такой же эмпат, как и я.

— Кто?!

— Ну, он, как и я, чувствует эмоции и настроение других людей и может передавать свои. И «слушать» пространство вокруг тоже может. А все остальное я смогу узнать по мере его взросления.

— Ну што ж, — старик ласково подул на вспотевший лобик судорожно всхлипывавшего во сне ребенка, — значицца, потом и узнаем, што ты еще могешь, Мишанька!

— Так ты… — комок в горле мешал говорить, но Кай справился. — Ты поможешь нам?

— Само собой! — удивленно вздернул брови Степаныч. — Нешто я могу отправить дите на муки мученические?! Тебе надо думать, как племя свое иродово угомонить, а мы с Казбеком будем парнишку ростить. Ниче, ему у нас будет хорошо, я по такому случаю даже хозяйством обзаведусь: козу куплю, курочек, огород обустрою. Мне‑то одному много не надо было, охота да рыбалка, да в магазин пару раз в месяц за припасами ходил в деревню, а мальчонке все свежее надоть! Молочко, сметанку, яички, зеленушку, картошечку надо бы посадить, да в этом году уже не успею. Ниче, по осени в деревне несколько мешков куплю. Вот только с одежонкой не знаю, как быть, — нахмурился старик. — Ежели я начну в нашем сельмаге детские вещички покупать, бабы в момент любопытничать начнут — што да как, да зачем Степанычу вдруг ползунки с распашонками понадобились? И припрутся ведь разузнать, сороки любопытные!

— Ты об этом меньше всего переживай, — облегченно улыбнулся Кай, наблюдая за стариком, с ходу включившим в свою жизнь Михаэля. — Продукты, одежду, лекарства, игрушки — в общем, все, что понадобится, я буду вам приносить. Ты только списки мне составляй. Ближайшие пару дней как‑то продержитесь, пока я со своими «родственничками» управлюсь, чтобы они за мной не следили и в покое оставили, а потом принесу для малыша кроватку, одежду, памперсы, пеленки — все, что понадобится.