Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке

— Эй, кто на посадку! — крикнул Лобов, приоткрыв окошко кабины. — Включаю моторы.

— Значит, если все будет удачно, вернусь вместе с Иваном, — сказал Белов Вериадзе. — И захвачу с собой Мики…

— Мики — не обязательно, — возразил Вериадзе. — А вот одного из геологов привози. И пару хороших радиометров.

— На Мики я надеюсь больше, чем на радиометры…

— Чепуха все это, Юрий! Чепуха!.. Мы пробыли здесь неделю… И ничего… Я просто удивляюсь: ведь психиатрия — одна из твоих специальностей. Неужели тебе еще не ясно, что тут произошло?

— Пока нет…

— История полярных зимовок знает не один подобный случай. Персонал подобран неудачно. Не знаю, что представляли собой Стонор и исчезнувшие товарищи, но доктор — натура явно неуравновешенная, а этот Локк… Да, по-моему, он и сам не уверен, произошло ли в действительности все то, о чем он рассказывает. Что же касается твоего пациента, генацвале…

— Моего пациента пока не касайся, Шота. Это интереснейший случай… Если бы не желание проникнуть вместе с вами в таинственный лабиринт, я бы теперь остался в Солнечной. Остался бы — хотя формально мое дежурство у постели Ковальского уже не является необходимым.

— Последние дни ты говоришь загадками, Юрий.

— Просто не люблю распространяться на тему… рабочей гипотезы…

— Значит, рабочая гипотеза существует?

— Пожалуй… Ты слышал о так называемом запечатанном изображении?

— Разумеется. Это дефект в телевидении.

— Только в определенном смысле, когда это получается при приеме телеизображения. В других случаях этот эффект специально используется, например, в запоминающих устройствах электронных машин.

— Но мы говорили о Ковальском… Какое отношение…

— Самое прямое. Нечто подобное может происходить в человеческом мозге. После сильного потрясения сознание как бы раздваивается. Возникает эффект «запечатанного изображения». Больной воспринимает его как провал в памяти, но мозг хранит «запечатанное» воспоминание. И в некоторых случаях его может прочитать… другое лицо… Понимаешь? Иногда этим даже пользуются при лечении…

— Значит, парапсихология?

— Если угодно.

— И тебе удалось что-то прочесть в его, так сказать, подсознательном воспоминании.

— Образ нечеткий, страшно нечеткий… Ярче всего это проявилось тогда, когда к нему начало возвращаться сознание. Потом все снова ушло куда-то на глубину. Иногда картина становится четче. Сам он ощущает это как проблески каких-то неясных воспоминаний. Но образ, по-видимому, один и тот же… Вот почему у меня возникла аналогия с запечатанным изображением.

— И что же это было?

— «Призрак»… Фигура «призрака», как в «галлюцинациях» доктора и Локка. Но Ковальский мог повстречаться со своим «призраком» лишь в шести километрах отсюда — в лабиринте, один на один. Он ничего не знал и до сих пор не знает о «галлюцинациях» товарищей. Значит…

— Гм… Хочешь сказать, что твой довод свидетельствует не в пользу возможности массовой галлюцинации?

— Хочу сказать, что ты невероятно упрям, Шота; но тише, к нам подходит Локк.

Взвыл один из моторов самолета, и Лобов, снова высунув голову и руку в маленькое окошко, яростно махнул Белову.

Доктор торопливо пожал руки Вериадзе и Локку, легко вскочил в самолет, втянул внутрь лестницу.

Дверь кабины закрылась, и тотчас же самолет побежал вдоль расчищенной полосы. Вериадзе и Локк с тревогой глядели вслед. Гладкая полоска снега между сугробами казалась совсем короткой. Краснокрылая машина быстро приближалась к ее концу. Локк закусил губы: вот сейчас самолет врежется в снежный бархан…

На последних метрах взлетной полосы Лобов круто поднял машину в воздух, развернулся, покачал крыльями и, постепенно набирая высоту, полетел на восток.

* * *

Днем Локк и Вериадзе в сопровождении обоих механиков совершили первый совместный поход в Ледяную пещеру.

Там все оказалось без изменений. На столе лежала записка, адресованная Тойво. Вход в ледяную штольню закрыт; к двери придвинут тяжелый ящик.

— Никого, — сказал Локк, — никого не было…

— А кого вы ждали, мистер Локк? — спросил Вериадзе, с интересом разглядывая пещеру.

— Да, собственно… — начал метеоролог и умолк.

Он действительно никого уже больше не ждал. В нем лишь жила слабая надежда, что «призраки» как-то напомнят о своем существовании… Но не мог же он поделиться этой мыслью с начальником советской зимовки, который — Локк теперь был твердо убежден в этом — не верил ни ему, Локку, ни доктору.

— Спустимся? — предложил Вериадзе и подмигнул механикам. — Профессор, правда, просил не начинать без него обследование лабиринта, но мы чуть-чуть, одним глазом. А вдруг…

Отодвинули ящик, открыли дверь.

Вериадзе, согнувшись, шагнул в ледяную штольню. Локк последовал за ним.

Около часа они втроем лазали по южной части лабиринта, которая примыкала к ледяной штольне.

— Интересно, очень интересно, — бормотал Вериадзе, делая отметки мелом на стенах тоннелей, — кружево, настоящее кружево… Как это получилось? Неужели вулканические газы? А тут целый зал… Нет, пусть решают геологи. Я не знаю, что это такое… Интересно…