Снежные псы

Тогда я сделал, как в кино, — я хрустнул шеей и приложился к бластеру. Глупо, мелодраматично, но другого я ничего не смог придумать, слишком все быстро развивалось. Мне в лоб упиралось оружие, способное испепелить танк, но на девяносто девять процентов был уверен, что Перец не выстрелит.

Он не выстрелил.

Я положил руку на горячий ствол и забрал бластер.

— Зови уродов, — выдохнул Перец, — зови…

— Тебе лечиться надо.

— Что?

— Тебе лечиться надо.

— Мне надо пить настой из трав… Да, настой из трав. Тытырин, ты будешь искать золотой корень…

Перец вдруг сел на землю. Тытырин зачем-то покивал. День получился кретинский, честное слово. Я устал. Здорово болела рука.

В небе снова что-то громыхнуло или лязгнуло, точно пошевелились там, над облаками, невидимые гигантские колеса.

— Холодно, — Тытырин озирался. — Холодно стало. Дубачина, давай зови змеев, полетели в пещеру…

Я позвал.

Они почти сразу спустились — ждали. Уселись, настороженно поглядывая на Перца. Тот снова направился к Хориву. Горын окрысился, выпустил зубы и отвернулся. Перец вопросительно прищурился.

— Нервный срыв, — объяснил я. — Такое и у людей бывает, что уж говорить про драконов… Проспится и успокоится.

— Ладно, — неожиданно быстро согласился Перец. — Ладно, я на Кие.

Он свернул в сторону зеленоглазого. Кий отреагировал на него спокойно, как всегда. Перец забрался в седло, пристегнулся и скомандовал взлет. Кий оторвался.

Щек сидел, собравшись в комок, как перепуганный пес.

Я поспешил к Хориву. Меня змей подпустил спокойно, да и Тытырина тоже.

— Плохой знак, — прошептал Тытырин, устроившись на втором седле.

— Что плохой знак? — Я обматывал шею шарфом.

— То, что он его не узнал…

— И что тут плохого?

— Персиваль изменился, — сказал Тытырин. — Изменился. Ты же знаешь, что Хорив… что у него обостренное восприятие, тонкая натура… Он чувствует, когда люди меняются…

— Не болтай об этом лучше, — посоветовал я.

— Кому? Кому у нас об этом можно разболтать?

— Вот никому и не болтай. И еще… Ты если заметишь, что с Перцем что-то не так… скажи мне. Хорошо?

— Ну конечно. Скажу. С Перцем что-то не так.

— Взлет! — скомандовал я.

Глава 17 Мощь мощей

Над красноватой голой поверхностью пустыни возвышалось что-то здорово похожее на консервную банку.

— Пуэбло, — сказала Лара.

— Что? — не понял Гобзиков.

— Пуэбло. Там гномы живут.

— Гномы?

— Ну да. Гномы — это такие… В общем, увидишь. Я тебе много не буду рассказывать, ты сам смотри, что тут да как. Всегда полезнее до всего доходить самому. Согласен?

— Согласен.

— Мы сейчас пойдем к этому пуэбло…

— Пойдем? — переспросил Гобзиков.

— Если полететь, то гномы могут испугаться. И если испугаются… Лучше все же, чтобы не волновались. От спокойных гномов толку больше.

Они оставили воздухолет и отправились в сторону поселения. Всю дорогу молчали. Лара о чем-то размышляла, а Гобзиков пытался представить, как выглядят гномы. Не очень получалось.

Где-то через час приблизились к пуэбло. Вблизи оно еще больше напомнило Гобзикову консервную банку, только слепленную из глины, с оплывшими краями, с какими-то прорехами. Настоящий муравейник для мексиканских муравьев. Лара и Гобзиков пустились вокруг этого муравейника и быстро обнаружили вход. Большую круглую и неровную дыру. Гобзикову показалось, что больше всего дыра походит на какую-то чумную пасть. И лезть в нее совершенно не хотелось.

Но Лара выглядела уверенно, и Гобзиков тоже успокоился.

Он давно понял, что думать ему здесь особо не надо, ни к чему. Потому что Лара сама знает, что делать и куда идти. Иногда, глядя на нее, Гобзиков прикидывал — зачем он ей вообще нужен? Сам понимал, что ценности в нем нет никакой, но Лара его не прогоняла.

А сам он не мог уйти. Глядел на нее и не мог. Рядом с ней было хорошо. Появлялся смысл. С ней он мог отправиться куда угодно. На север, на юг, к черту на кулички.

— Входим тихо, — предупредила Лара и устремилась в темный проход.

Гобзиков за ней.

Они прошли через узкий и совершенно темный коридор, в котором с потолка свисало множество мокрых цепей. Гобзиков несколько раз стукнулся о них головой, а те не звякнули.

— Водяные цепи, — шепотом пояснила Лара. — На них собирается влага, она стекает вниз, ее потом пьют.

Коридор заканчивался воротами, за ними виднелся двор. Лара не стала в него выходить, прижалась к стене. Гобзиков тоже прижался. И стал наблюдать.

Изнутри пуэбло тоже походило на банку. Только с очень толстыми стенками. Видимо, в них и жили гномы. Что-то вроде римского Колизея, но в гораздо меньших масштабах. И сверху тоже цепи свисали в большом количестве. Наверное, тоже для сбора воды — к колодцу тянулись.