Снежный блюз

Мадам Бреда. Вряд ли она торгует наркотиками. У нее слишком честный и здоровый вид. Однако здание бань большое и с одной стороны выходит на Литтл-Лонсдейл-стрит, логово воров. Фрина смутно припомнила, что на двери здания висела медная табличка, она заметила ее, когда служанка впускала их с княгиней… Что же там было? Она перевернулась на спину и, закрыв глаза, закачалась на поверхности воды. Ага! «Шоссёр и К ^о» – косметика. Но Герда не предлагала порошков и средств этой фирмы. На всех банках были наклейки с египетской птицей – символом мадам Бреда. Если наркотики проходили через купальное заведение, «Шоссёр и К ^о» вполне могли быть дилерами. А верная Герда – их курьером. Никто, кроме Герды, не мог подложить пакетик с настоящим кокаином Фрине в карман. Следовательно, именно Герда оставила ей записку с советом остерегаться розы.

Мадам Бреда пошла на встречу со своими хозяевами, и Герда отправилась с ней – это случилось, когда Сашу застигли в Тураке. Герде было проще простого обратиться к обитателю дома, пристрастившемуся к продукции «Шоссёр и К ^о», и организовать сделку. У Герды был зуб на мадам, и превратить ее Храм Здоровья в царство наркотиков – разве можно придумать лучшую месть?

Слово «храм» напомнило Фрине о Саше и близости с ним. Гм. Служанка в банях мадам Бреда пыталась ласкать ее в откровенно сапфистской манере и, казалось, была очень опытна в этих делах. Может, с этим связано то, что Лидия не забеременела и тем самым навлекла на себя угрозу устранения? Может, она лесбиянка? Эндрюс казался разочарованным – возможно, его жестокость отталкивала жену. Возможно, Лидия была сапфисткой со школьной скамьи, да и ее отец упоминал о беспутной компании, с которой она связалась в Париже. Фрина знала, что в этом городе существует целая субкультура лесбиянок – они носят мужскую одежду, ездят верхом в Буа, встречаются в определенных барах. Ее давний друг жиголо Жорж Сантен однажды сопровождал ее в одно из таких заведений. Его присутствие не раздражало женщин. В отличие от многих жиголо Жорж по-настоящему их любил. Фрина не чувствовала особой склонности к гомосексуальным отношениям, но в лесбийских барах ей нравилось. Они были свободны от мужского господства, там была совершенно особая атмосфера.

– Интересно, где можно найти кого-нибудь из парижских знакомых Лидии? – сказала она вслух, и слова эхом вернулись к ней.

Пора идти. «Сегодня вечером отправлюсь на разведку – посмотрим, что удастся узнать», – решила Фрина, вынырнув у края бассейна. Но кто такая эта роза? Человек? Место? Вряд ли это было предупреждение о взрывающемся букете. Какими свойствами обладают розы? Ароматом? Цвет у них может быть самый разный. Фрина отложила размышления до лучших времен, вылезла из воды и отправилась отмокать в горячую ванну.

В пять она уже была в отеле – как раз когда позвонила доктор Макмиллан.

– Дорогая моя, они поймали Мясника Джорджа! Мне только что позвонил тот душка полицейский. Ему пришлось вызывать полицейского хирурга. Наш знакомый Сес сломал челюсть этому ублюдку.

– Там была драка? – спросила Фрина.

– Насколько я поняла – нет. Просто Сес его ударил. У меня как гора с плеч. Его допросят, как только он сможет говорить, поэтому Элис не придется давать показания. А что вы расскажете о тех жутких мощах, которые вы мне вчера прислали?

– Волосы и ногти? Там есть мышьяк?

– Полным-полно, моя милая. Из анализа волосяного стержня следует, что мышьяк поступал в организм уже по крайней мере полгода. Вам следует заявить в полицию, Фрина. Вы взяли образцы с трупа?

– Нет, это живая дама. Я сообщу в полицию, Элизабет, когда посчитаю нужным. Сохраните эти образцы, они мне еще понадобятся. У вас сегодня есть время поужинать со мной?

– Нет. У меня здесь выкидыш, пациентка поступила только что. До свидания, Фрина, будьте осторожны!

Фрине показалось, что доктор Макмиллан встревожена. Люди постоянно волнуются за нее. «Что ж, тоже занятие», – подумала Фрина и начала переодеваться к ужину.

Она вернулась в свой номер около одиннадцати и нашла Дот за изучением жалких останков одежды из магазина «Пейнс». Высохшее платье скукожилось и покрылось пятнами, а подол, который порвала Дот, был зашит грубо и неаккуратно. Починка одежды была делом чести для Дот. Но Фрина лишь улыбнулась и сказала:

– Замечательно.

Она выглянула в окно, но на улице не было ничего интересного.

– Послушай, Дот, что тебе первым придет в голову, если я скажу слово «роза»?

Дот отвлеклась от мрачного изучения подола.

– Ну как же – цвет, мисс. Ну, такой розовый.

– Да, – произнесла Фрина, которая вдруг все поняла, да так ясно, что у нее закружилась голова. – Конечно. Я не знаю, когда вернусь, но дожидаться меня не надо. Пока меня не будет, Дот, пожалуйста, будь здесь и запри дверь. Не впускай никого, кроме меня. Все поняла? Да, и вот еще что: здесь твое жалованье на неделю вперед и рекомендация – так, на всякий случай.

– Хорошо, мисс. Помочь вам одеться?

– Да, закрой дверь на щеколду и принеси маскировку.