Снежный город встречает

– Нет, – поспешно успокоил его Тан. – Это трасса для профессиональных спортсменов. А нам с тобой дальше – на детский спуск.

Что ж, это С’ташу вполне подходило.

До детского спуска пришлось ковылять ещё – на этот раз по утоптанному снегу. К счастью, Тан быстро объяснил, что на лыжах нужно не идти, а скользить, отталкиваясь с обеих сторон палками. С’таш подумал, что если ехать с горы окажется так же просто, то это, наверное, не худшее занятие в Союзе и потихоньку он с ним освоится.

Детский спуск выглядел совсем не страшно: никакой извилистой, отмеченной флажками, трассы, да и в высоту эта часть горы оказалась вполовину меньше. А ещё на ней почему-то не было ни людей, ни гостей из космоса.

– Пойдём, – скомандовал Тан и направился к едва заметной конструкции по правую сторону склона.

Когда они подошли ближе, С’таш разглядел тонкий трос, к которому крепились чёрные детали, похожие на крючки для полотенец, только гораздо больше. Трос был закреплён кругом, и крючки ездили по нему с одной стороны вверх, а с другой – вниз, не прекращая своего движения ни на секунду.

– Это поможет нам подняться на гору, – объяснил Тан. – Давай я поеду первым, а ты сделаешь, как я?

С’таш кивнул. Это показалось ему интересным.

Тан подъехал к крючкам и ловко подцепил одним из них себя за пояс. Механизм потащил его вверх, вычерчивая сзади дорожки от лыж.

У С’таша получилось повторить трюк не с первого раза, но в конце концов и он поехал в гору, увлекаемый лебёдкой.

На подъезде к верху Тан, который уже освободился от крючка, махнул С’ташу рукой: «Отцепляйся!»

С’таш заволновался, что сейчас уедет слишком далеко, или что крючок, завершив круг, потянет его вниз, поэтому не придумал ничего лучше, чем резко рвануться влево. Потеряв равновесие, он плюхнулся в снег. Гравитация победила.

Взять у неё реванш оказалось нелегко. С’таш барахтался, как в тот единственный раз, когда он ещё в детстве оказался с матерью в бассейне, и даже Тан, подоспевший ему на помощь, не смог вытянуть его из снега. Объяснения тоже не помогали.

– М-да, – задумчиво протянул Тан, – присаживаясь на корточки рядом. – Ну, по крайней мере, ты упорный.

Так стыдно С’ташу, наверное, ещё не было.

В конце концов у него получилось найти положение, из которого он поднялся. К этому моменту С’таш тяжело дышал, и ему казалось, что он уже выполнил комплекс упражнений и тренировку можно заканчивать. Но не тут-то было.

– Отлично! – Тан не скрывал воодушевления. – Теперь можно кататься!

«Свет, помилуй меня…»

Тан объяснил, что чтобы затормозить, нужно свести передние концы лыж, как вершины треугольника, а чтобы ехать – располагать их параллельно. А дальше – вперёд. Лучшая тренировка – это бой.

С’таш ехал, как разговаривает на малознакомом языке неопытный лингвист: фраза – пауза, три метра вниз – остановка. Тан за то время, что он съезжал один раз, уже успел дважды или трижды спуститься и подняться на крючках.

– У тебя хорошо получается, – подбодрил он С’таша, когда они встретились под горой, там, где склон выравнивался.

– Знаешь, – сердце С’таша неистово колотилось, – мне даже начинает нравиться.

Если они и врали, то примерно в одинаковой степени.

Второй раз у С’таша получилось скатиться быстрее. Но уже ближе к концу спуска он сам испугался набранной скорости: до ближайших построек и ограждения было далеко, но ему показалось, что он ни за что не затормозит и обязательно во что-нибудь врежется. Поэтому С’таш предпочёл сам нырнуть в ближайший сугроб.

Время их катания подходило к концу. Самым главным достижением вечера С’таш считал то, что научился самостоятельно вставать после падений. А пару раз у него даже получилось собрать в кулак все силы своего разума и завершить спуск, не падая. В этот момент он сам себе казался чемпионом.

Тан подъехал к нему и встал напротив, почти вплотную.

– Ну что, последний раз?

Его щёки потемнели, то ли от прилившей крови, то ли от мороза. С’ташу захотелось коснуться их пальцами, чтобы проверить, холодные ли они. Но вместо этого он только коротко выдохнул:

– Да.

Наверное, что-то странное было в его взгляде, потому что Тан тоже, насторожившись, посерьёзнел и принялся изучать его лицо.

– Ты как? Замёрз? Устал?

Его голос стал тише, и его почти перекрывал шум ветра, но всё, что нужно, что важно, С’таш прочёл по губам.

– Устал. Не замёрз.

Его губы еле шевелились, и Тан нахмурился.

– Постой.

Он бросил в снег свои лыжные палки и стянул рукавицы. Прежде чем С’таш успел что-то сказать, Тан прижал пальцы к его щекам. Пальцы были теплее.

– Ну вот, а говоришь, не замёрз…

Пальцы перетекли в ладони. С’таш и хотел, и не хотел закрыть глаза. Тан приблизился, и его горячее дыхание согревало нос С’таша, на который не хватало ладоней.

Какое-то время они стояли так. А потом Тан отбросил в сторону лыжные палки С’таша так же, как до этого свои, и освободил от рукавиц его руки. Они тоже оказались холодными и вдобавок влажными: постоянно падая, С’таш нахватал снега на рукавицы, а тот растаял и заледенел.