Снежный ком

Ночью спал плохо. Перед рассветом, когда вечерняя заря поздоровалась с утренней и прошла багряным заревом по горизонту, я был уже на ногах и принялся поднимать ребят. А потом, несмотря на то что рана на бедре, заклеенная марлей, еще болела, бегал и старался больше всех, таская в машины косы, грабли и множество всякого имущества, оказавшегося совершенно необходимым нашему отряду.

Наконец мы разместились в грузовиках и поехали к дальним островам, где, как говорили жители Костанова, издавна славились заливные луга.

…Разогретый утренним солнцем пологий косогор от белесых полос скошенной травы казался расчерченным, как футбольное поле. В футболе такая разметка нужна для определения «положения вне игры», чтобы никто не забегал без мяча впереди своей команды. Ну а тут, на сенокосе, не очень-то забежишь, скажи спасибо, если успеваешь за остальными и не отстаешь…

Солнце поднималось уже к зениту, и срезанное косами разнотравье пахло так сильно, что от него кружилась голова, как будто мы пили легкое искристое вино, налитое в золотистые хрустальные бокалы.

Это сравнение аромата луга с молодым вином в золотистых бокалах само пришло мне в голову, но, честно говоря, было мне сейчас не до сравнений.

Вот уже пятые сутки я отмахиваю косой, да так, что и спина, и правое плечо, и подживающее бедро разламываются на части. Из-за этой не до конца поджившей ранки мне было труднее других, да еще из-за того, что шеренга парней с косами идет впереди, а шеренга девчат с граблями сзади. Чтобы видеть Лялю, мне приходилось поворачивать шею на сто восемьдесят градусов. А попробуйте-ка, поверните! Сам идешь вперед, а смотришь назад — шея отваливается!

Работу мы заканчивали, но за эти почти пять суток мне не удалось ни разу хотя бы поговорить с Лялей. И сейчас она, задумчивая и серьезная, ворошила граблями подсохшую траву, а в мою сторону даже не смотрела.

Луг в пойме у дальних островов был скошен и заскирдован. Поэтому поднимавшиеся на западе красноватые предгрозовые облака с куполами и башнями, таившими в себе заряды в миллионы электровольт, были теперь не страшны. Сено мы уже выхватили у матушки-природы, а то, что осталось, скосим сегодня, сгребем в копешки и укроем от дождя полиэтиленовой пленкой.

Я очень ждал сенокоса, чтобы объясниться с Лялей, но ничего путного из моих ожиданий не вышло. Завтра опять на стройку, а там при всех, да еще при таких дотошных девчонках, не очень-то и поговоришь.

И вот когда время уже подходило к обеду, я, ни на что не надеясь, поплелся по привычке мимо Ляльки (хоть взглянуть лишний раз) к ведрам с ключевой водой, стоявшим в тени кустов, и тут невольно замедлил шаги.

Разгоряченная работой Ляля была так хороша, что смотрел бы я на нее, смотрел и глаз не отрывал, так бы и погиб от жажды, прикованный к месту ее красотой.

С капельками пота на переносице, румяная и вся, казалось, напитанная солнцем, Лялька деловито и в то же время мягкими округлыми движениями переворачивала граблями сено, ловко переступая маленькими шажками.

Ветерок трепал ее цветастую ситцевую юбку и выбивавшиеся из-под косынки прядки волос. Кофточка в красный горошек и такая же косынка на голове с торчащим назад, словно накрахмаленным, хвостиком делали Лялю нарядной и даже праздничной.

Особенно мне нравились выбивавшиеся из-под косынки золотистые кудряшки, взметавшиеся на ветру венчиком вокруг головы. Но… Как и прежде, судя по выражению лица, ей было абсолютно все равно, нравится она мне или нет, переживаю я или не переживаю, работаю или не работаю, дышу или не дышу… Всем своим видом она как бы говорила: «Знать я тебя не знаю и знать не хочу!»

Работала она сосредоточенно и даже с девчонками своими не разговаривала, так, перебросится несколькими словами и опять молчит. А те, наверное, о чем-то догадывались и к ней с расспросами не приставали… И это — та самая Лялька, чей голос еще недавно был громче всех, потому что ей всегда хотелось задевать парней и девчонок, вышучивать ребят, да просто похохотать…

Что с нею? Какая печаль ее гнетет? Из-за того, что Тема и Катя под следствием?.. Так поделом им! Чем уж Тема так ей дорог? Облезлый павиан! Старый пакостник! Еще немного, и ее в такую бы грязь затащил, что и не выбралась бы!.. Что же ей, тоже хочется в ту компанию? Такие деньги, как у Темы, чистыми не бывают!..

Я даже представить себе не мог Ляльку рядом с Темой, хотя, что ж представлять, своими глазами видел, как они целовались.

При мысли об этом у меня «вся шерсть поднялась дыбом» и сжались кулаки. А толку-то что? Как мне все это рассказать Ляле, чтобы она мне поверила?

Одно только я не мог понять, почему Тема теперь прячется от Ляльки? Стыдно? Ничего подобного! Стыда у него никогда не было! История с трубами, спекуляция часами — лишь эпизоды в его богатой биографии. Раньше он и похлеще дела проворачивал!

Одна догадка мучила меня, но я гнал ее прочь из головы…

Я попил студеной воды, продефилировал в обратном направлении мимо задумчивой Ляльки, снова взялся за косу.