Снежный путь

Охотник же, выйдя из «Ковчега», тут же о нём и забыл, только время от времени досадливо морщась, когда выступивший пот попадал в свежие раны — ощущения от этого приключались малоприятные. Все же его мысли сосредоточились теперь на ближайшей задаче — добраться до Гор и не пойти на прокорм какой-нибудь зверушке-переростку. Или стае недоростков.

Псы его опасения разделяли полностью. Поэтому стоило им оказаться на просторе, как они сразу разбежались в стороны и только смутно угадывались где-то впереди — осуществляли разведку местности. Под их присмотром ощущалось гораздо спокойней. Он не сомневался, что случись какая опасность, они первыми её заметят.

Как-то так само собой получилось, что они шли цепочкой — Охотник впереди, с петлёй саней через плечо, посередине — Сара, а позади — Хаим со вторыми санями. Однако скоро Охотник заметил, что Хаим и Сара, непривычные к долгим переходам, заметно отстают. Тогда он сбавил шаг и постарался приспособиться к их скорости перемещения. Если кто нападёт, то лучше держаться поближе друг к другу. Но всё равно он время от времени забывался и вырывался далеко вперёд. Настолько, что иногда ему приходилось просто останавливаться и ждать.

Когда он дождался их в очередной раз, он спросил у Хаима:

— Ты ж ходил с добытчиками вроде? Чего еле тащишься?

— Я не тащил саней. — Выдохнул Хаим.

— Ничего, привыкнешь… — Успокоил Охотник.

— Если сначала не помру.

— Не помрёшь.

— Точно знаешь?

— Ага. А сейчас я лучше пойду позади вас.

— И зачем?

— Пинать вас буду, как останавливаться начнёте.

— Да ну тебя…

И всё же Охотник пошёл позади. Пинать не пинал, но зато теперь имел возможность следить за бедолагами постоянно. Когда же Хаима начало заметно раскачивать, он объявил привал, хотя и считал, что ещё не время. Скинув с плеча петлю, он сел прямо на сани. Сара же села там же, где остановилась. Прямо в снег. А Хаим не сел, а повалился на твёрдый наст, так и не снимая петли. Охотник, поглядывая на молодых людей, начал потихоньку сомневаться — правильно ли он сделал, потащив их с собой? Может было бы гораздо гуманней и милосердней позволить фанатикам из «Ковчега» закончить начатое дело?

— Ты так и будешь к санкам пристёгнутый лежать? — Спросил он Хаима.

— А что? — Прохрипел тот.

— А если нападёт кто, ты будешь санками отбиваться?

Хаим нехотя завозился, скинул петлю, с трудом встал, но тут же снова завалился. На этот раз на сани. Вытянулся и замер. Слышалось только шумное дыхание.

— Так, с одним разобрались… — Охотник перевёл взгляд на Сару. — Ты детей хочешь?

Сара повернула в его сторону голову, но ничего не ответила. Видимо осмысливала — с чего бы вдруг такие вопросы.

— Если хочешь, — продолжил Охотник, — то нечего на холодном снегу детородными органами сидеть.

Он не видел её лица, но сильно подозревал, что оно по цвету сравнялось с перезревшим помидором. Помидором? «От итальянского помо д'оро — «золотое яблоко», — зашептала память, — или томат — от ацтекского томатль — «горная ягода»…» «Ну-ну, — сам себе ответил на это Охотник, — очень своевременная и весьма полезная информация…»

Сара молча встала, мгновение подумала и двинулась к нему. Он подвинулся, уступая ей место. Но от очередного вопроса не удержался:

— А почему ко мне?

Шумное дыхание с соседних саней вдруг затихло.

— Потому, что к тебе ближе…

На соседних санях снова засопел Хаим, а Охотник, прикинув расстояния, весело произнёс:

— Налетай, подешевело! Было рубль, стало два!

— Это ты к чему? — Спросила Сара.

— А тебе оно надо?

Сара ничего не ответила. Через какое-то время к Охотнику подбежала Немезида и уставилась на него преданными глазами.

— А Поллукс где?

— Разведка.

— А ты чего нарисовалась?

— Есть.

— Есть будем перед ночёвкой и по утрам.

Немезида молча развернулась и убежала. Хаим же глухо застонал.

— Чего стонем? — Спросил Охотник.

— Ты знаешь, сколько ещё до вечера?

— Догадываюсь. А ты знаешь — сколько нам ещё топать?

— Шесть дней. В лучшем случае пять…

— А в нашем случае — так все десять, верно?

— Да ладно тебе. К тому же у нас много запасов…

— Лучше лишний кусок мяса, чем недостающий. Да и нечего требуху набивать — тяжело идти будет.

— Но мне уже тяжело.

— А будет ещё тяжелее. Всё, разговор закончен.

— Почему ты такой грубый? — Тихо спросила его Сара.

— Потому, — ответил Охотник, — что единственное — чего я сейчас хочу, так это побыстрее оказаться в Горах, у Старика в гостях. Как можно быстрее решить все свои проблемы и постараться о них забыть как можно крепче. Раз и навсегда. А вы мало того, что еле ползёте, так ещё и пытаетесь из нашего похода сделать пикник на обочине.

— Ты мог бы нас и не спасать, раз мы тебе так мешаем. — Совсем тихо сказала она.

— Я уже думал над этим. — Отрезал он.