Снежный путь

— Огромная. Если выражаться фигурально, то знания — это книги. Чем больше знаний, тем больше «книг» в «библиотеке» твоей головы. Вот только книги эти могут быть разбиты по темам и аккуратно расставлены по полочкам, тщательно каталогизированы и подписаны, а могут быть и свалены в одну общую безобразную кучу. И вот ум — это собственно и есть умение этой библиотекой пользоваться. Чем быстрее находишь нужное, чем быстрее сравниваешь похожее — тем ты и умнее. Мало того, я скажу так, что человеку не очень умному много знать даже вредно. Там, где он может быть принял бы правильное решение, используя незатейливую мотивацию, он, не умея работать с этой пресловутой библиотекой, скорей всего выберет неверные исходники, неверно их истолкует и неверно реализует. Ага. Так что у тебя, сообразительный ты наш, всё-таки имеется — ум или знания?

— Я много читал, старался запоминать и усваивать. Значит у меня есть знания. Но я старался и обдумывать то, что узнаю, анализировать, разбирать. Значит я могу с определённой долей уверенности сказать, что я — умный человек. По крайней мере по сравнению…

— Вот именно, — перебил его Охотник, — по сравнению.

— Да что опять не так?! — Хаим, казалось, сейчас кинется в драку.

— Да как тебе сказать… Давай я лучше тебе одну историю расскажу… Была у меня, значит, знакомица — очаровательница и милашка. Из разряда «прелесть, какая глупенькая». И вот как-то гостевал я у неё, приятно проводил вечер. А потом зашёл у нас разговор, не помню о чём, и в процессе этого разговора я ввернул такую фразу: «несоответствие парадигм». Она на это улыбнулась, кивнула и продолжила заниматься домашними делами. А я вдруг понял, что она не только не в курсе, что такое «парадигма», но и уже забыла — о чём это я. Далее… У меня имелось на выбор две возможности. Первая: просто плюнуть на всё и наслаждаться её обществом (что я и сделал). И вторая: попытаться объяснить ей, что такое «парадигма» и что я собственно хотел выразить… И тем самым убить на хрен всё очарование того вечера… Если бы я таки выбрал второй вариант, то кто из нас двоих оказался бы дураком на самом деле — я, такой умный, или она, потому, что ей по барабану слово «парадигма»?

— Я понял. — Хаим сел на сани.

— Слава богу. — Одобрил Охотник. — Теперь тебе осталось совсем чуть-чуть до осознания того факта, что во что бы ты сам не верил — ты представлял для Ковчега угрозу. И Падре это понимал. Он пытался тебя приструнить, ты сам говорил, что тебя наказывали, но это не помогло. А Падре также понимал, что если ты, не дай бог, войдёшь в силу, особенно-то на своих популистских идеях, то Ковчегу придётся туго. А, возможно, и самому Падре. Поскольку, если бы ты начал реализовывать свою политику, то ваши интересы очень скоро пересеклись бы. И вопрос стал бы ребром: или ты, или он. Он просто попытался под шумок моей «заразной» «проклятости» избавиться от тебя, вот и всё. И я его понимаю. Что же касается Святой, то она вряд ли выступала в этой истории главным действующим лицом. Скорее — просто не возражала. Хотя кто её знает. Могла и спровоцировать. Но по причинам к вам отношения не имеющим.

— Это почему же?

— Потому, что мне показалось, будто она хотела, чтобы я пришёл за вами.

— Но зачем?

— Были причины значит у тётеньки. Чего пристал?

Хаим убито сгорбился на санях. Переваривал.

— А теперь, — Охотник встал, — рассиживаться давайте больше не будем. Я хочу заночевать в какой-нибудь щели в горах, чтобы ветром лишнего не задувало.

Охотник думал, что в Горах станет полегче, но как оказалось — он сильно заблуждался. По снежному полотну идти было утомительно по причине проваливающихся ног, однообразия и происходящей от этого сводящей с ума скукоты, а вот в Горах разнообразия и сопряжённого с ним околофатального веселья оказалось столько, что не нарадуешься.

Бессчётное количество раз они падали, множество раз съезжали на задах к самому подножию штурмуемых ими высот, несколько раз имели все шансы сорваться в пропасть. Прямо с лютой по-звериному завистью он смотрел на прекрасно справляющихся и с такой пересечённой до невозможности местностью Псов. Им всё было едино. Когти вгрызались в лёд, камни будто специально вырастали для них из-под земли, да и рыхлые, надутые ветром в щели сугробы, куда Охотник проваливался по самые уши, не являлись для них проблемой. А Старик всё не появлялся…

Через некоторое время, стоило ему только открыть рот, как Хаим и Сара хором спрашивали: «И где этот старый пердун?» Они, предвкушая близкий отдых, становились всё веселее и беззаботней. А вот он наоборот — становился всё мрачнее. Приобретённое за время странствий в этом мире, который он сначала принимал по факту, а теперь всё уверенней считал не своим, звериное чутьё, подсказывало ему, что их приключения ещё далеко не закончены. Частенько замиравшие и принюхивавшиеся Псы только убеждали его в собственной правоте. Быть встрече с мутантами, точно быть.