Снежный шар

Сняв с головы свой грязный розовый ободок, девушка убирает со лба промокшие от пота волосы. Она вскользь упоминает, что этот ободок получила в подарок от мамы и некогда он был красным; глаза ее начинают блестеть.

С хмурым видом Ча Хян подает Син Синэ ее анкету, а я снимаю темные очки. Ча Хян уже гораздо спокойней, чем вчера, рассказывает девушке все, что знает о проекте «Ко Хэри», после чего я добавляю свою часть истории.

– Это все, – произносит Ча Хян и внимательно смотрит на девушку.

На протяжении всего повествования с ее лица почему-то не сходила улыбка, а теперь она сидит с довольным видом, не желая задать ни единого вопроса.

– Я понимаю, это большое потрясение. Должно быть, ты не знаешь, что сказать… – говорит Ча Хян, с беспокойством глядя на девушку, но та, кажется, вся светится от счастья.

– Вы правы, это действительно ужасное потрясение. – Она сжимает кулаки, но выглядит скорее взволнованной и воодушевленной, чем подавленной внезапными новостями. – Как вы думаете, я за это смогу получить моральную компенсацию?

– Что?

– Я больше всего мечтаю навсегда уехать из этого ужасного дома! – произносит Син Синэ с глубоким вздохом облегчения и одаривает нас лучезарной улыбкой. – Я ненавижу свою семью. Хотя, конечно, мне очень жаль маму…

Мы с Ча Хян сидим оцепенев и только молча моргаем, а Син Синэ тататорит без умолку:

– Мой папа всю жизнь изводил маму, не понимая, как она могла забеременеть, к тому моменту их связь уже давно прервалась. Он был вне себя от ярости, и постепенно все наши родственники тоже встали на его сторону. Ко мне всю жизнь относились как к чужой. – С грустной улыбкой она показывает на свой потрепанный ободок. – Даже эту безделушку бабушка чуть не отобрала, чтобы передарить другой своей внучке.

Син Синэ рассказывает, как в детстве каждую ночь засыпала с мыслью, что однажды объявятся ее настоящие родители, которые, конечно же, окажутся богачами и будут каждый день покупать ей красивые заколки для волос.

Я не нахожу слов, чтобы ее приободрить. То зло, которое посеяли Ча Соль и Ча Квибан семнадцать лет назад, слишком многим принесло несчастье.

Заставив себя вновь улыбнуться, Син Синэ продолжает твердым голосом:

– Эти люди должны за все заплатить моей маме. Она столько всего натерпелась за эти годы, что не выдержала и решила переехать отца на своем двухэтажном автобусе!

– И тогда ее уволили за пьяное вождение?

– Нет-нет! Тогда моя мама вообще не пила. Просто она так долго терпела, что чуть не спятила.

Я осторожно кошусь на Ча Хян и вижу, что она тоже потрясена. Но тут Син Синэ протестующе машет руками:

– Не надо так пугаться! Мой отец не пострадал! Она не решилась довести начатое до конца и успела нажать на тормоз. Так что жаль мне тут только маму. Мало ей обвинений в измене, так ее еще стали называть чудовищем, готовым свести мужа в могилу. У нас дома и без того бесконечные скандалы, а теперь и вовсе житья не стало. Мне самой так невмоготу, что я уже подумывала наложить на себя руки, но вы пришли и, похоже, спасли меня. Спасибо вам за это!

Взглянув на нас глазами, полными слез, она добавляет:

– Лучше бы я вообще не появлялась на свет.

Не зная, что сказать, Ча Хян отводит глаза, а Син Синэ подходит ко мне поближе.

– Мы с тобой и правда одинаковые! Это же невероятно! – говорит она с восхищенной улыбкой.

А я решаю, что самое время немного расставить все по своим местам.

– Скажи, когда ты говоришь о компенсации морального ущерба, ты ведь имеешь в виду деньги? Честно говоря, я не могу обещать, что мы их получим. До сегодняшнего дня я об этом даже и не думала…

– Неужели? – Син Синэ глядит на меня, не веря моим словам, а я нерешительно киваю в ответ.

Ча Соль должна потерять свой статус режиссера и понести законное наказание. Ча Квибан теперь парализован и прикован к больничной кровати, но все же оценка его деятельности должна быть пересмотрена, его следует лишить всех наград и регалий. Это все, чего мы хотели достичь.

Закон о нераспространении спойлеров, закон о противоправном проникновении в запретные зоны, закон о недопущении разрывов при монтаже, неправомерное использование примерочных и других слепых зон – все они предусматривают наказание лишь для актеров. Ча Хян говорит, что хотя закон о СМИ и оговаривает некоторые ограничения для режиссеров, но она не припомнит случая, чтобы режиссера в чем-нибудь обвинили. Мы хотим, чтобы наказание, которое настигнет Ча Соль, послужило предостережением остальным режиссерам, чтобы они поняли, что закон един для всех.

– Но почему при всем при этом вы ни разу не подумали о компенсации за моральный ущерб? Это же просто уму непостижимо! – восклицает Син Синэ, и я вижу, как ее интерес к нашей затее тает без следа. – И что вы с той девицей у двери собираетесь делать после того, как разоблачите своих обидчиков в прямом эфире? У вас есть дальнейший план действий?

– План действий?

– Неужели вы хотели посветить лицом перед камерой и просто вернуться домой, как самые обычные неудачницы? Вы не думали, что люди, которые вас там ждут, вам даже не родня?