Снежный Тайфун

Когда же они наконец прибыли на место, Рычагову пришлось еще раз впадать в состояние, близкое к шоковому, потому что приехали они на аэродром. Однако на привычные Рычагову аэродромы это место походило мало. Еще издали, во время приближения, аэродром дал знать о своем существовании странным высоким свистящим гулом и сокрушающим грохотом стартующих на форсаже машин, нехарактерным для аэродромов поршневой авиации. Впрочем, автобус с подследственными остановился в стороне от летного поля, по большей части заполненного остроносыми летательными аппаратами – из-за высокого забора виднелись только многочисленные кили хвостового оперения с большими красными звездами… Но все же самой выдающейся частью пейзажа являлась огромная угольно-черная громада портала с многочисленными каналами – местным она уже изрядно примелькалась, но для Рычагова и его товарищей эта штука выглядела до предела странно, так что они, не в силах удержать любопытство, несмотря на принизывающий холодный осенний ветер, то и дело вытягивали шеи, пытаясь разглядеть получше господствующее над местностью странное образование.

Знакомство с аэродромом было шапочным. Сразу после выгрузки из автобуса подследственным объявили о том, что их дела переданы в ведение совместной следственной группы, причем слова «Российская Федерация», «ФСБ» и «Экспедиционные силы» звучали для них малопонятной абракадаброй. После этого объявления они были разбиты на группы «по принадлежности»: авиаторы отдельно, работники ГАУ отдельно, гражданские отдельно; рассажены в микроавтобусы без окон и отправлены через портал в двадцать первый век. Если в 1941 году объект Красновичи представлял собой полноценную авиабазу, то в двадцать первом веке на этом месте находилась только транзитная ВПП обеспеченная аппаратурой взлета и посадки, а также подъездные пути для переправки грузов на ту сторону.

Рычагова не разлучили с супругой, вопреки его ожиданиям. До того, что они все время находятся рядом друг с другом, казалось, вообще никому нет дела. И эти двое даже боялись поверить такому счастью. Они по-прежнему перекидывались лишь короткими фразами, опасаясь слишком эмоциональными разговорами спугнуть свою удачу или привлечь ненужное внимание…

Езда сквозь темно-серый мрак «портала» внушала непривычному уму подсознательный мистический ужас, с которым, впрочем, успешно боролось сознание, говорившее о том, что в этом мрачном облаке нет ничего опасного, ведь его активно используют для перемещения. И потому очень скоро древний первобытный страх неизвестного сменялся на некое трепетное благоговение и любопытство. Маше, правда, не так быстро удалось преодолеть страх перед «дырой» – во время преодоления портала она сильнее прижималась к мужу, и он чувствовал, как она дрожит, и поглаживал ее по плечу, пытаясь успокоить, хотя, конечно, ему и самому было все еще немного не по себе.

Когда наконец машины выехали «на ту сторону», супруги обнаружили удивительный факт – из конца октября, пронизанного ледяным дыханием приближающейся зимы они попали в лето – как им сказали, в конец июня 2018 года. По сравнению с тяжелым гулом живущего своей жизнью военного аэродрома тут было тихо, на разные голоса перекликались птицы и жужжали насекомые. Маша ошарашено вертела головой и тихо ахала, пораженная столь разительной переменой при переходе из одного мира в другой. Она даже наклонилась и сорвала несколько мелких цветочков и принялась задумчиво нюхать их – словно желая убедиться, что они настоящие и пахнут так, как и должны. Сам же Рычагов выразил свои чувства только удивленным хмыканьем – он старался не поддаваться эмоциям, мысленно готовя себя к потрясения совсем иного рода.