Снежный жар (СИ)

Воевода и ратник, переругиваясь, вышли на улицу. У ворот и правда собралось много людей. Христиане шептались, бабы всхлипывали и вполголоса пересказывали друг другу слухи и сплетни про ночную резню. Многие успели рассмотреть нож в дверях Веры. Молодой жене Волка и без того тяжко жилось среди людских домыслов, ведь обвенчалась с явившимся из-под земли чужаком. Но Леонид хорошо знал их семью и Сергея. Он был из тех, в ком нуждался теперь Монастырь, а после смерти Настоятеля будет нуждаться ещё больше.

– Лёня! – вдруг послышался окрик Веры. Леонид скорым шагом вернулся в дом. Она тянула к нему бледную руку и со слезами заговорила.

– Не ходи один к норам! Не спеши Нави мстить! Дождись Серёжу!

– Не женское это дело решать, куда посылать ратников. Не бойся ничего, мы христиан защитим.

Вера руку не отпускала.

– Не в страхах причина. Я видела Навь, знаю, о ком говорю. Лукавая она и коварная, словно дьявол, а сердце ранено. К такой бестии лучше не подходить!

Леонид помрачнел и отпустил руку.

– Я подземников не боюсь, пусть сами меня в норах боятся. Они детей наших режут – тут уж не Бог им судья, а мы сами. Пока Сергея нет, я защищаю общину. Но не волнуйся, смогу и тебя защитить вместе с Женей. Не знает Навь, на кого нарвалась, как умеем мы воевать.

*************

Машин в Монастыре не осталось, лишь кони. Их содержали в хорошо натопленных стойлах с пристроенным домом конюшего. Лошади были сыты, сильны, но очень не любили морозов. Стоило вывести их из тепла – кони враз заартачились, ударили копытами по снегу. От разогретых тел повалил пар. Лошадей успокоили, лишь укрыв им спины тёплой попоной.

– Зря надумал ты вылазку, – подготавливал упряжь к дороге Данила. Леонид ответил вполголоса, чтобы другие ратники рядом с ними не услыхали.

– Среди бела дня пойдём, по кровавому следу, который у частокола нашли. Где Навьи норы мы знаем, а вот где вход в них – придётся разведать. У подземников тоннели на многие километры прокопаны. Одних входов и выходов в лесу с десяток.

– Я не про то, – хмуро ответил ратник. – Сергея надо дождаться. Настоятель его принял и крестил с умыслом, чтобы он Навь помог усмирить. Вот как раз такой случай представился.

– Нет его здесь! Понятно? – выкрикнул Леонид. – Когда вернётся, след убийц уж простынет, уйдут под земь, сучьи дети, и до весны их не выкуришь! Да и весной не дотянешься, если надумают спрятаться. Навьи сволочи роют словно кроты, того и глядишь посреди Монастыря выскочат.

Данила с сомнением покачал головой, Леонид продолжал.

– Настоятель крещёного Волка под Тавриту направил. Поверил, что Навь по морозу в общину не сунется, а с языческими лучше сражаться Сергею. Непрост народ в Китеже, ох непро-ост! Дело христианское надо отстаивать, чтобы своего не упустить, после победы над Красным Иваном на западном берегу Кривды надо остаться. Ну кто из нас может лучше Сергея это дело обставить?

– Чудно, ребята говорили, ты злишься на Сергея, мол, сам хотел с Красным Иваном счёты свести, но в общине остался.

– А кто не хотел? – сверкнул Леонид глазами. – Иван, как узнал о разрыве с Монастырём, начал у себя христиан убивать, губил наших переселенцев целыми семьями. Но люди добрые везде есть. Дом и Аруч из-за резни против Ивана восстали, не дали наших единоверцев в обиду. Немало моих друзей и знакомых от руки Тавритской погибли, а кто и родных потерял. Красному Ивану любой в Монастыре смерти хочет и много бы отдал, чтобы конец его своими глазами увидеть.

– Трудники о прощении молятся, а ратники на защите веры стоят, – припомнил Данила расхожую в Монастыре истину.

– Вот и едем её защищать. Тридцать удальцов на лошадях – разве не справимся?

*************

Отряд Леонида в путь отправился засветло. Дорогу, по которой ехали конные ополченцы, помечала цепочка кровавых следов. Настоятель успел ранить одного дикаря, но тот чудом выжил.

– Крепкие, сукины дети, – пробормотал Леонид, наклоняясь с седла к алым меткам. – Человек после выстрела из ружья и стоять-то не сможет.

– Волчьё от ран только злее становится, – сдвинул шапку на затылок Данила.

– Не волки они – люди. Я много разных дикарей, от Невегласе до Дивов, видал. Люди из-за Долгой Зимы как звери живут, племенами, по тёмным порядкам, забыли про нетленную душу.

– А всё же Навь в оседлых общинах боятся поболее прочих. Подземники – не просто, кажись, дикари. Столько сёл повырезали, столько зла в мир принесли, что стали хуже дьявольского проклятия.

– Знаю я, кто это проклятие к нам сюда приволок… – проворчал Леонид.

Он вспомнил, как Настоятель приблизил язычника. Что-то приглянулось главе Монастыря в характере Волка. Сергей окрестился, жену себе взял из христианок, но простые люди смотрели на него по-прежнему косо. Сколько Волка не корми, а Навьего прошлого не забудешь.

– Гляди, воевода! – привстал на стременах ратник из авангарда. Кровавый след уводил к едва видному с дороги входу в нору, занесённому снегом в низине. Навье логово заметить непросто, дикари прикрывают его выбеленной мешковиной, да ещё присыпают поверху снегом.