Снять проклятие (СИ)

Бертран хмыкнул над пафосной чушью, но тут все трое разом вытащили мечи из ножен, и с него мигом слетело ленивое благодушие: беспокоиться, похоже, предстояло не о том, чтобы не убить придурка, а о том, чтобы не убили его. Он цепко оглядел противников, прикидывая, кто наиболее опасен и как лучше защищаться, действуя в одиночку против троих, но им помешали.

— Хэй, блахародные хаспада! А не мало ли вас на аднаво?

Все четверо опустили мечи и уставились на неспешно, вразвалочку приближающуюся к ним девицу. Девица была долговязая, длиннорукая-длинноногая, нескладная с виду, с маленькими глазками и широким ртом — орочья кровь так и лезла в глаза. Обряжена она была в очень неновую, но тщательно, трепетно даже ухоженную кольчугу родом из-под горы, подороже доспехов разбойничающих рыцарей, и её нескладный вид Бертрана не обманул — видел он в бою и орков, и их полукровок. Она помяла левую руку выше локтя, поморщилась, покрутила запястьем и сказала деловито:

— Щит не дашь, твая миласть? — на эти «а» она налегала так, что даже хэканье на их фоне терялось. — Неспадручно без щита-то, а мой вдребесхи. У тебя вон бастард, а я-то с аднаручникам.

Бертрана на разбойников брали с двенадцати лет, в пятнадцать он поступил в военную школу, а дальше в его жизни была сплошная военная служба, а в ней, как водится, случались самые неожиданные и враги, и союзники, так что отличать их друг от друга он поневоле научился. Ну, пока что милостью Матери, чутьё его ни разу не подводило. Он стряхнул с левой руки щит, отдал его девице, и та так привычно, словно они были давними напарниками, скользнула ему за спину, что один из нападающих возмутился:

— Что за поединок с оруженосцами!

— Что за поединок — втроём на одного? — усмехнулся Бертран. — Ну, так что, господа? Я жду.

Господа откровенно замялись: дело оборачивалось совсем не так, как им хотелось. Они-то думали поколотить богатенького бароныша и в качестве законного трофея снять дорогой доспех. Но драться всерьёз против подозрительно спокойного и собранного типа и вставшей у него за спиной опытной наёмницы, разом лишившей их преимущества? Оставалось срочно придумывать наименее позорные пути к отступлению.

И гласом небес раздался сиплый вопль промокшего рога.

— Никак королевский курьер к наместнику? — ни к кому вроде бы не обращаясь, произнёс трактирщик со своего крыльца, приложив ладонь ко лбу козырьком, только от дождя, а не от солнца. — Эй, лодыри, лошадей на смену готовить, живо! Вина согреть, полдюжины яиц на сковороду… — кажется, вкусы курьера ему были отлично известны.

— Что ж, не будем мешать курьеру его величества, — изящно поклонившись, сказал Бертрану один из рыцарей. — Очевидно, сами Девятеро не желают нашей ссоры.

— Несомненно, — насмешливо поддакнул он, но проводил их взглядом, убедившись, что они спрятали оружие и вообще убрались со двора, и только тогда обернулся к неожиданной союзнице:

— Благодарю за помощь, наёмница. Руку сломала, когда «щит вдребезги»?

— Аха, — она чуть замешкалась, возвращая щит. — Вот такие же блахародные на абоз напали, еле атбились.

— А в благодарность, что отбились, купец тебя на постоялом дворе бросил?

Она равнодушно пожала плечами:

— Так и ему в дарохе лишний рот ни к чему, и мне руку бальную в телехе трясти… Падлечусь вот, занава службу паищу. Меня мноха хто знает, Хрета Ляхушачий Рот меня звать. Не слыхал?

Он покачал головой:

— Если ты не со Злого хребта, вряд ли я мог про тебя слышать. — Сомнительно, конечно, что со Злого — с таким-то выговором.

— Не, мы с юха, с Мхлистава.

— Пошли-ка в зал, Грета, — сказал Бертран, откровенно разглядывая девицу… вернее, безработную наёмницу. — Ты ведь Маргарета?

— Ой, твая миласть, ты б меня ещё Мархо назвал, — фыркнула она. — Хрета я, попрасту.

*

— Верно, — кивнул Сентуивир, с любопытством глядя на не в меру умного мальчишку, — не служат драконы магам, каким угодно сильным.

— А значит, вы и есть тот дракон, которого видят охотники?

Он прищурился, не желая избавлять человечка от его заблуждений, а у мальчишки глаза горели, как у кота, в восторге, что он говорит с самым настоящим драконом, пусть и в человеческом облике. Отмытый и одетый в старую хозяйскую мантию, он выглядел совсем ребёнком — тощий, с цыплячьей шейкой, с чуть пробившимися усишками, но Сентуивир помнил его лицо, когда его привели в библиотеку и разрешили брать ВСЁ. Естественно, никуда не вынося, но дозволив делать любые выписки. «Такой, — думал дракон, откровенно обшаривая взглядом утонувшее в просторной мантии тельце, — согласится на что угодно, лишь бы узнать что-то новое».

— Ты знаешь легенды о нашей крови? — вместо ответа спросил он.

— Бессмертие и неуязвимость? — мальчишка скептически покривился. — Но ведь даже драконов можно убить, значит, их кровь не сделает неуязвимыми людей и прочих.