Снятся ли андроидам электроовцы?

— Конечно, Рик, — с готовностью сказал Ресч.

— Итак, вопрос. Я спускаюсь в лифте с пойманным андроидом. Кто-то из присутствующих убивает его, без предупреждения.

— Никакой особой реакции, — констатировал Ресч.

— Что показали стрелки?

— Левая — 2,8; правая — 3,3.

— Андроид — женщина, — добавил Рик.

— 4,0 и 6,0 соответственно.

— Довольно высоко, — покачал головой Рик, снимая сеточку и выключая луч. — Налицо эмпатическая реакция. Несколько меньшие показатели дает в среднем каждый испытуемый человек. Исключая самые экстремальные варианты, когда разговор ведется об обивке из детской кожи и так далее.

— И что из этого следует?

— Что я способен сопереживать некоторым андроидам. Так, одному-двум…

«Любе Люфт, например, — подумал он. — Я ошибался. В Ресче нет ничего нечеловеческого. Это моя реакция отклоняется от нормы. Интересно, а еще кто-нибудь из людей испытывает что-либо подобное по отношению к андроидам?

Конечно, на моей работе это может никогда не отразиться. Скорее всего, виновата здесь «Волшебная флейта»… и голос Любы. Вообще ее творчество. С Полоковым и Гарландом все было совсем по-другому. И если бы Ресч оказался андроидом, я убил бы его без всяких угрызений совести, особенно после смерти Любы.

В том лифте, в музее, я спускался с двумя существами, человеком и андроидом, и чувства мои были распределены противоположно ожидаемым. По крайней мере, тем, которые я должен бы был испытывать.»

— Ты в беде, Декард, — тихо сказал Ресч.

Казалось, эта мысль его забавляла.

— Что я должен делать? — спросил Рик.

— Секс, — улыбнулся Ресч. — Все дело в этом.

— Секс?

— Конечно. Половая любовь. Потому что оно… она… была привлекательна для тебя, физически привлекательна. С тобой разве никогда не случалось этого раньше? — Он рассмеялся. — Еще когда я учился, нам говорили, что это — проблема номер один среди агентов по борьбе с анди. Разве ты не в курсе, Декард? У колонистов есть даже любовницы-андроиды.

— Но это запрещено законом!

— Конечно. Но большинство половых извращений запрещены так же, а люди, тем не менее, продолжают этим заниматься.

— А если это не секс? — Если это… любовь?

— Любовь — второе название секса.

— Любовь к родине? К музыке?

— Если это любовь к женщине, то называется она — секс. К женщине или ее андроидной имитации. Проснись, взгляни в лицо действительности! Когда-то и я это испытывал. Когда только начинал охотиться. Не позволяй себе раскиснуть — и все пройдет. Дело в том, что в твоем случае события следовали в неправильном порядке. Ты убил ее, точнее — присутствовал при устранении, а потом почувствовал физическое влечение. Нужно делать наоборот.

Рик пристально посмотрел на него.

— Ты имеешь в виду… сначала лечь с ней в постель, а потом…

— … убить, — коротко отрезал Ресч.

На губах его играла все та же жестокая улыбка.

«Ты хороший охотник на андроидов, Фил Ресч, — подумал вдруг Рик. — И твое отношение к ним — тому доказательство. Ну, а я?»

И внезапно, впервые он начал сомневаться в ответе.

13

Джон Исидор выжимал из своего аэрокара немыслимую скорость. Думами он был уже там, в своем доме.

Не покинула ли она своей квартиры?

Одна, в пустом доме, девушка наверняка смотрит Бастера Дружби, вздрагивая от cтpaxa всякий раз, когда в коридоре ей мерещатся чьи-то шаги.

По дороге он останавливался у бакалейного магазинчика, где по ценам черного рынка можно было еще что-то купить, и теперь на сиденье рядом с ним покачивались в так движению машины такие деликатесы, как банка соевого творога, спелые персики, добрый мягкий сыр, зрелый и отвратительно пахнущий. В этот вечер Джон Р. Исидор испытывал непривычное волнение, и машину вел несколько нервно, рывками. Кар, якобы починенный, сотрясался и фыркал. Джон чертыхался.

В кабине волнами распространялся запах персиков и сыра, приятно щекоча обоняние. Все эти редкости, на которые он угрохал Двухнедельную зарплату, занятую вперед у мистера Слоута, дополнялись спрятанной под сиденье (где она не могла разбиться) бутылкой шабли. Это было целое состояние. Исидор держал ее в сейфе, в Банке Америки, не желая продавать, сколько бы не предлагали, на случай, если в его жизни вдруг появится девушка. И, наконец, это произошло.

Замусоренная, мертвая крыша дома подействовала на него как всегда — угнетающе. По пути от кара к лифту он полностью сосредоточился на драгоценном мешке и бутылке, чтобы не споткнуться и не рухнуть в яму экономического краха. Через несколько минут скрипящий и лязгающий лифт доставил его на этаж, где жила теперь новая обитательница дома — Прис Страттон. И еще через несколько секунд он уже стоял перед ее дверью, чувствуя, как вовсю колотится сердце.

— Кто там?

Ясная чистота ее тона сохранилась. Испуганного, острого, как лезвие, тона.

— Говорит Джон Р. Исидор, — уверенным голосом сообщил он, испытывая небывалый подъем после удачного разговора по видфону, который придал ему ощущение собственной значимости. — У меня здесь есть кое-что весьма вкусное и, думаю, мы смогли бы сварганить неплохой обед.

Дверь приоткрылась, совсем чуть-чуть, и из темной прихожей в полумрак холла высунулась голова девушки.