Снимаем порно

— Мы не собираемся слушать подобную галиматью! — пронзительно закричала Тини и выключила звук на своей стороне, пока Лесс закрывал уши от нового взрыва в динамиках. Затем он начал кричать (беззвучно, потому что они его больше не слышали) и бегать взад-вперед по комнате, ища что-нибудь, чем швырнуть в стекло — но, очевидно, комната была спланирована с таким расчетом, что хотя и была щедро обставлена, но практически в ней не было предметов, которые можно передвинуть; вся мебель была либо встроенной, либо вделанной в пол. В конце концов, Лессу пришлось ограничиться тем, что он снял свои собственные ботинки и запустил их, без особого результата, совсем не в ту секцию зеркала.

— Промахнулся, ты, простофиля! — закудахтала Тини. — Даже и близко не попал!

К этому времени обе красотки сошлись вместе и сидели на полу с дальней стороны кровати, виднелись только их белокурые головы и голые плечи, их губы шевелились, что-то говоря Лессу, что-то не поддающееся расшифровке, протестующее, или, возможно, они просто спрашивали, что происходит.

Лесс тяжело опустился на кровать в полном изнеможении, потерпевший поражение и подавленный.

Это заставило Тини сорваться с места.

— О мой Бог, — простонала она, — что мы с ним сделали?

Она начала рвать на себе одежду.

— Я иду, Лесс! — кричала она, — я иду, мой дорогой! — Затем она щелкнула выключателем двухстороннего зеркала, повернула замок и с безумной скоростью вылетела из комнаты, продолжая рвать на себе белье и в спешке его разбрасывая.

Борис и Сид некоторое время сидели, глядя на темную панель.

— Так, пожалуй — это все, — сказал Б.

Сид что-то промычал и неуклюже поднялся на ноги.

— Ты знаешь, я бы не возражал против такой крошечной головки.

Б. думал о чем-то другом, тихо ходя по комнате, пока Сид продолжал размышлять вслух:

— Интересно, где, черт возьми, он их нашел… Боже, они, наверняка… шведки… ненавижу проклятых шведов. За исключением Бергмана, само собой, — добавил он, надеясь развеселить Б., который оценил его усилия едва заметной ухмылкой.

Сид посмотрел на него, ничуть не обеспокоенный этим уходом в себя. В его сознании крепко засел разговор, состоявшийся у них с Борисом после премьеры одного его фильма, фильма, в котором Сид выступал в качестве исполнительного продюсера — простая, горькая, нежная история любви… фильм, заслуживший лучшие отзывы, отмеченный, среди всего прочего, за поэтический и довольно смелый (по тем временам) крупный план в эротической сцене. Вкратце, в этой сцене любовники, слившись голыми в объятии, были видны лишь выше пояса. Мужчина лежал сверху, нежно целуя лицо девушки, ее шею, плечи… его голова медленно опускалась все ниже между ее грудей, а камера оставалась в том же положении, и голова постепенно уходила из кадра, по-видимому, достигая заветного гнездышка, а камера теперь уже передвигалась на ее лицо с закрытыми глазами и задерживалась на нем, запечатлевая выражение все возрастающего экстаза.

Естественно, что фильм встретил сопротивление в различных отдаленных районах — включая Нью-Йорк Сити. Пошли петиции, активизировались, бдительные группы, требующие вычистить «этот чудовищный эпизод куннилингуса» (как описали его ДАР[5]) из фильма.

Были неудачные попытки удалить основную часть этой сцены… при помощи киномеханика, от которого требовали устраивать в самый критический момент якобы непредвиденный срыв пленки в проекторе, после чего в запущенной вновь ленте выпадали наиболее острые кадры (фактически, две сотни футов).

Ответственные критики, конечно, быстро спохватились и бросились горячо защищать фильм. Редакторы «Кайе дю Синема» хвалили сцену, называя ее «путешествием в страну эротики», уникальным в истории современного кино. «Сайт энд Саунд»[6] — оценивал ее как «мастерски выполненную эстетическую …чистую поэзию, в самом лучшем вкусе».

Использование критиком слова «вкус» в этом случае заставило Б. улыбнуться.

— Как он может говорить о вкусе? — спросил он у Сида (озадачив последнего). — Если камера застыла на лице девушки, то кто может знать, какой это имеет вкус! Не так ли, Сид?

Понятно, что эта фраза вызвала у Сида непристойный ответ.

— А? — сначала он не совсем уловил смысл, но затем плотоядно закивал, заурчал, закашлялся, брызгая слюной, хлопая себя по ляжке, смешно почесывая промежность: — Да, да, я знаю, тебе хотелось бы показать парня после — как он вытаскивает застрявшие между зубов волосики из ее промежности, а? Хо-хо-хо!

— Не обязательно, — сказал Б. мягко и очень серьезно, — мне бы хотелось последовать с камерой за его головой, я должен был это сделать. Я струсил, не сделав этого.

Сид понял, что он говорит серьезно.

— Что… ты хочешь сказать, что надо было показать, как он ее сосет?.. Ты что, спятил?