Снимая маску

Безусловно, это открыло глаза многим оперным критикам. Пуччини был дискредитирован как композитор, потому что каждый оперный театр использовал его сочинения в качестве беспроигрышного варианта. Для поклонников оперы его произведения были тем же самым, чем Роджерс и Хаммерстайн для интеллигенции 60-х. Каждый раз, когда театры нуждались в полном зале, они откапывали одну из заезженных постановок «Богемы», «Тоски» или «Мадам Баттерфляй», сопровождающуюся игрой скучающего оркестра. Театры шли на это ради денег на действительно стоящие постановки, которые невежественная публика игнорировала.

Наверное, почти у каждого есть история, связанная с «Тоской». Например, как дородная обладательница сопрано бросилась с крыши Замка Святого Ангела, только чтобы затем, подпрыгнув на батуте, взлететь выше его крепостной стены. «Тоску» называли «поношенной маленькой пошлостью». Справочник «Oxford Companion to Music» (седьмое издание под редакцией Перси Шолса) содержит в себе эту снисходительную статью о Пуччини, размером всего лишь в одну треть от статьи про Бартока:

Музыка итальянская по природе своей легкой мелодии… звучание композиций достаточно оригинально, чтобы привлечь посредственного оперного зрителя… он использует не столько собственную композиционную систему, сколько наработки своих непосредственных предшественников, добавляя новую начинку.

И это говорит о многом.

Наконец появилась постановка, которая серьезно отнеслась к музыке и доказала, каким образцовым композитором был Пуччини. Между тем, помимо обожаемой мной «Тоски», единственная его опера, которую я хорошо знаю – это «Богема». По каким-то причинам я никогда не знакомился близко с «Мадам Баттерфляй» или «Манон Леско». По правде говоря, мои оперные познания не так уж и глубоки. Проблема в том, что я не слышу слов. Еще хуже, когда они неразборчивые и якобы поются на английском.

В ФЕВРАЛЕ 1964 ГОДА два выпускника Вестминстера присоединились к движению «Свингующий Лондон». Питер Ашер и Гордон Уоллер оба были старостами в мои первые школьные дни. Гордон возглавлял разные школьные выступления в стиле Элвиса и определенно был самым крутым парнем в Вестминстере. Думал ли я тогда, что спустя всего несколько лет он сыграет Фараона в первой постановке «Иосифа и его удивительного разноцветного плаща снов».

Что касается Питера, его предметом гордости была сестра Джейн, встречавшаяся с Полом Маккартни. И было чем гордиться: дебютную песню Peter & Gordon написал не кто иной как Пол. «A World Without Love» стала хитом номер один по обе стороны Атлантики. И это был первый случай, когда выпускники частной британской школы сделали что-то подобное. Я посчитал, что Вестминстеру необходимо отметить этот значительный подвиг. И направился к директору Джону Карлтону, который искренне согласился, что Вестминстер в очередной раз оказался впереди планеты всей.

Мало того, что он предоставил школьный театр в мое полное распоряжение, он объявил внеочередной школьный выходной, чтобы все смогли поучаствовать в праздновании. Десмонд Элиот очень поспособствовал моему мероприятию. Не помню, кто из нас двоих придумал отвратительное название «Play the Fool» («Валяй дурака»), так что обвиню его. Но что я помню, так это то, что приглашения были разосланы случайным знаменитостям, в конвертах, похожих на судебные повестки. Реакция была поразительной. Вскоре люди, не получившие приглашения, обивали пороги Вестминстерского Аббатства, требуя билеты на представление.