Сними панцирь!

Они стали трос доставать. Потом Боря под чужую машину полез, что-то стал там щупать. Боря без этого не может. А их шофёр не полез. Он сбоку стоит и через зуб плюёт, далеко.

Длинный, в красной рубашке, который лопату в колёса совал, на папу смотрит и вдруг говорит:

— Лёша Миронов, это ты?

И папа смотрит. На длинного. В красной рубашке.

— Постой, — говорит. — Неужели… Юрка-академик?

— Узнал наконец, — смеётся длинный.

Они с папой друг другу руки трясут. Трясут, трясут. Так руки выдернуть можно, как они трясут. Потом друг друга бьют по плечу. Бьют, бьют. Никак перестать не могут.

— Обнимемся, что ли? — говорит академик Юра.

— Поцелуемся, — говорит папа.

Тут они обнялись. Может, поцеловались, я не понял.

Сразу так начали вспоминать!

Оказывается, они в одной группе в университете учились.

«Академик» Юра никакой не академик, его так в университете прозвали. Очень серьёзный был, вот и прозвали. Они с папой вместе были на практике. Первый раз! В пустыне.

Тут папа ужасно стал хохотать.

— Значит, кандидат? — хохочет папа. — Серьёзный человек, да? Голый больше не бегаешь? А?

— Не бегаю, Лёша, — говорит «академик» Юра, — некогда.

И тоже хохочет.

Мы все на них смотрим и тоже хохочем. Сами не знаем почему.

— Нет, это надо рассказать, — говорит папа.

Вот он что рассказал. У них это на первой практике было, в пустыне. «Академик» Юра приборы на ишаке повёз, машин тогда не было, какие машины! Он ишака нагрузил и повёз. Ишак тихо идёт, ушами дёргает от жары. «Академик» Юра рубашку снял и повесил на ишака. Ишак идёт. Тогда «академик» Юра снял майку. Ему легче немножко стало. Он и брюки снял. Он постепенно всё с себя снял, кроме шляпы. И за ишаком идёт.

Вдруг ишак обернулся и увидел, что «академик» Юра голый идёт. Ишак как закричит! Он никогда голого человека не видел. Ишак же в баню не ходит. Он человека видел в халате. В пиджаке видел. В трусах. А тут голый! Ишак испугался и как закричит! И побежал от Юры, прямо вскачь. Ишак обратно побежал, на колодец, «академик» Юра за ним бежит. Тоже кричит. С ишака приборы летят. Он так скачет! Юра его никак не может догнать.

Так они в лагерь и прибежали. Ишак весь в пене, а «академик» Юра голый совсем и с прибором в руках.

— Нет, я никогда не забуду, — хохочет папа. — Девчонки визжат, с ишаком прямо истерика…

— Думаешь, я забуду? — говорит «академик» Юра. — Сказочные времена! Страна детства! А ты посмотри, кто ещё в кабине!

Папа к кабине бросился.

А из кабины уже человек спускается. Этот человек такой дедушка. Маленький, круглый. В круглых очках. И на ногах у него шлёпанцы, у нас дома такие есть. Дедушка шлёпанцами осторожно шарит песок и спускается.

— Лев Владимирович! — кричит мой папа и кидается к дедушке.

— Алексей, ты меня всенепременно задушишь, — говорит дедушка, стряхивая с себя папу, и сам уже его обнимает, даже на цыпочки встал — папа же высокий.

— А я вас раньше чем через две недели не ждал, — говорит папа. — Я вообще не надеялся, что приедете. Боялся, как бы не передумали.

— Передумывать вроде бы не в моём характере, — говорит Лев Владимирович. — Мы с Юрием Николаевичем даже раньше приехали. Решили застать врасплох.

Он таким низким басом говорит. А сам маленький.

— Это профессор Сергеев, — говорит нам папа. — Мой учитель. Я у него даже целую зиму жил, пока общежития не было.

— Такой случай действительно имел место. Жил у меня один шалопай. Разве это был ты?

— Честное слово — я!

— Никогда бы не подумал, — смеётся профессор.

Потом меня по голове потрепал, говорит папе:

— Прекрасный молодой человек. Твой?

— Мой, — улыбается папа. — Я не отказываюсь — мой.

— Ты всегда был честным, — говорит профессор Сергеев.

— Боря! — кричит папа. — Вытаскивай их скорей! Едем домой.

— Я трос привязал, — говорит Боря. — Могу тащить.

И как дёрнет эту машину. Нашей машиной. Сразу, конечно, вытащил. Мы сзади только немножко толкали.

— Подождите-ка, молодые люди, — говорит профессор Сергеев. — Кажется, небольшая погрешность в эксперименте. У меня шлёпанец к вашей глине приклеился. Ноги что-то сдают, приходится вот в шлёпанцах разъезжать.

Но шлёпанец уже отклеился.

«Академик» Юра к нам в кузов залез, а папа встал на ступеньку к профессору Сергееву. И всё ему через окошко кричит. Как он рад! Как он не надеялся! Какое мы тут дело затеяли, он прямо мечтал со Львом Владимировичем посоветоваться. И мечта теперь сбылась.

— Я всенепременно тебе посоветую, — гудит весёлый бас профессора Сергеева. — Свету не взвидишь, Алексей. Давно тебя не били?

— Давно, — смеётся папа. — Ох, давно!

И мы быстро едем домой. На двух машинах.

КАК ХОРОШО ДОМА!

Мы все сидим за столом.

Я, мой папа, тётя Надя, Марина Ивановна в новом платье, дядя Володя, тётя Наташа, дядя Мурад, их Витя, профессор Сергеев, «академик» Юра, наш Боря, Вета с метеостанции. Движок тарахтит. Свет мигает, но не гаснет. Летучие мыши летают со свистом, прячутся к нам на чердак. Шуршат саксаулы. Они светятся в темноте. Цикады поют. Пахнет кандымом и жареным маслом.