Снисхождение. Том 1

– Мир тот же, слова те же, – успокоил я его. – Просто и мир, и слова, и поступки они меряют по другой шкале ценностей, отличающейся от нашей. Мораль в обществе меняется, понимаешь? Вот за ней – не угнаться, тут уж что выросло – то выросло. Мы ведь тоже с тобой такие были, но – повзрослели, сформировалась, закостенели. Можно угнаться за модой, можно принять перемены социального строя, даже признать то, что мужики могут ходить, прости господи, к косметологу и педикюр себе делать. А вот моральные ценности – не изменишь, какие они у тебя есть, с такими и дальше жить. Вот и вся проблема отцов и детей.

– Ты такой умный! – фея, оказывается, меня внимательно слушала, прямо даже приятно стало. – Такой умный! Убивать пора!

Я закашлялся, брат Юр засмеялся, Кэйл положил руку на рукоять меча.

– Не дергайся ты, – подмигнула ему фея. – Шутка!

– В-вот, мой дорогой м-моралист, и н-незамысловатая р-реакция на твои л-логические выкладки, – продолжил негромко смеяться брат Юр. – От-трицание отрицания. П-прелесть.

– Я такая, – фея вспорхнула в воздух. – Может – пойдем уже?

– Пойдем – согласился с ней казначей, а после тихонько спросил у меня:

– А ч-что такое п-педикюр?

Лео фон Ахенвальда мы нашли в трапезной, где он распекал мордатого повара в белом колпаке и таком же халате.

– Бардак! – носилось под сводами помещения эхо от его голоса. – Рыцари – не куры, они на пшенке долго не протянут.

– Поставщики подвели, – оправдывался повар, тряся щеками, что делало его похожим на шарпея. – Подвоза мяса нет. Мне где его брать?

– Не знаю, – великий магистр развел руками. – Не знаю. Но я этого и не должен знать, для подобного есть ты. Обеспечь. Хоть на охоту ходи. Тебе средства из казны выделяются? Выделяются.

– Истинно т-так, – подтвердил брат Юр. – Если надо – м-могу показать р-расходные книги.

Повар увидел моего спутника и побелел так, что было непонятно – где кончается голова и начинается колпак.

– Здрасьте, деда Лео. – Фея спикировала сверху прямо к великому магистру и сочно чмокнула его в щеку.

– Кхм, – фон Ахенвальд, как мне показалось, изрядно смутился от подобного проявления чувств, чем доставил фее дополнительную радость. – Сердечно рад вас видеть в нашем замке, юная леди. Давненько вы к нам не заглядывали.

– Дела, – снова вспорхнула в воздух фея. – То одно, то другое. Сначала королю помогала трон завоевывать, потом нищенствовала, вот и не заходила. То некогда, то не на что.

Нищенствовала? – изумился рыцарь, укоризненно посмотрев на меня. – В смысле – побиралась по дворам и рылась на помойках?

Что он. Даже брат Юр явно проникся тем, что услышал.

– Э-э-э-э-э… – я почувствовал неловкость, чего несомненно и добивалась маленькая шкодница, которую я потом… Пока не знаю, что я с ней сделаю, но придумаю что-нибудь эдакое. – Она у нас дауншифтер.

– Кто она у вас? – окончательно потерял связь с реальностью фон Ахенвальд.

– Я совсем запутался. Она принцесса или нищенка? Лэрд Хейген, я требую объяснений! Дети не должны жить на улицах, особенно при живых родителях. Если понадобится – я всегда готов ей предоставить крышу над головой, хоть бы даже в моем родовом имении. В конце концов – она для меня не чужой человек.

Фея растроганно шмыгнула носиком, прижимая кулачки к груди.

– Просто она хочет все в этой жизни попробовать, – немного извратил я суть произнесенных ей слов. – Мол – не все же с золота есть, надо познать то, как другие живут. Так сказать – с вершин на дно, чтобы не возгордиться слишком.

– Это достойное решение, – проникся великий магистр. – Немногие из детей моих знакомых на такое отважатся.

– А моя – запросто, – с ноткой ехидства подтвердил я. – Мало того – подумывает предать себе аскезе, чтобы до конца познать истину. Уединиться от общества года на два – на три хочет, в какой-нибудь дальней обители. Кстати – у вас нет таких на примете? Может, здесь какая уединенная башня есть, из неиспользуемых? Я бы ее снял на пару лет.

– У нас нельзя – мы мужской орден, – призадумался фон Ахенвальд. – Невозможно у нас девицам проживать, по ряду причин. Но я могу написать Клаудии Шрауфенбах, мы с ней давние друзья. Клаудия – настоятельница обители «Неумолчных плакальщиц», старейшей в Файролле, она еще при Ушедших богах функционировала. Туда абы кто не попадает, надо иметь веские причины для того, чтобы стать одной из сестер-плакальщиц, но для вашей дочери могут сделать исключение.

– П-прекрасное место, – на лице брата Юра заплясала какая-то просто мальчишеская улыбка. – П-прекрасное. Я там б-бывал. Находится оно на г-границе Западной и Южной м-марок, недалеко от Несп-пящих б-болот. Если где и п-познавать самое с-себя – то только т-там.

– Я напишу Клаудии письмо сегодня же, – заверил меня фон Ахенвальд. – Такие порывы в молодых людях надо поддерживать, причем непременно.

– Ты что творишь, папаша? – взвизгнула фея разъяренно. – У меня квест выскочил! Причем – социальный! Отказ не нажимается! Я не хочу идти в болота, пусть даже Неспящие! Не посылай меня туда! Пожалуйста!

– Что у неё в-выскочило? – заинтересовался брат Юр, непонимающе глядя на меня, давящегося от хохота.