Снисхождение. Том 2

– Они, – вздохнул Зимин. – Вот и выходит, что лучше пусть остается все как есть, чем мы начнем что-то менять. Лучшее – враг хорошего. Слишком много всего на кон поставлено, и эксперименты тут ни к месту. Да и толку в них? С того момента, как выяснилось, что именно происходит, всем понятно – самым разумным и действенным решением будет все начать с самого начала. То есть – вернуться на точку «зеро». Убить игру и воскресить ее снова, с нулевой точки. Только это даст гарантию того, что будут уничтожены все последствия вмешательства Ставроса.

– Плохая идея, – я недоверчиво посмотрел на Зимина. – Очень плохая. С одной стороны, вы игру этим воскресите, с другой – убьете ее нафиг.

– Вот то-то и оно, – Зимин протянул руку и потрепал меня по голове. – Кто нам даст такое сделать? Да и не так все страшно. Это все муторно, это привносит в нашу работу некий дискомфорт и элемент непредсказуемости, но не страшно. Ну да, есть теперь в игре «мертвые зоны», которые нам неподконтрольны. Что еще? Иногда вылезают какие-то квесты, о которых мы понятия не имели, это вообще пустяки, тем более что они не массовые, а скрытые, их еще поди возьми. Изменился ряд старых квестов, но опять же не простых, а редких, которые не всякому игроку по зубам. Все это неприятно, но не смертельно. А что до Странника – раньше или позже мы его все равно прищучим, никуда он, сволочь такая, не денется.

– Наделал делов этот Ставрос, – заметил я. – Наворотил, понимаешь.

– Он был гений, – печально сказал Зимин. – Из тех, что человечество рождает не каждый год и даже не каждый век. И у него были обычные для гениев недостатки – гипертрофированное ощущение того, что именно он сам выбирает ту дорогу, по которой идет в этой жизни, и уверенность в том, что все получится именно так, как он задумал. Гении в большинстве своем наивны как дети, это их слабое место. Вот, в результате, все и вышло как обычно.

– Иллюзии сократили ему жизнь, – утвердительно произнес я.

– Именно, – кивнул Зимин. – Ну и изношенная сердечная мышца, разумеется. Не берег он себя, не берег.

– Само собой, – я поднял бокал. – Не чокаясь.

Мы выпили.

Наивны гении или нет, но Ставрос-то в итоге вас переиграл, поскольку получилось все именно так, как он задумал. И ничего вы сделать не можете, поскольку вариант у вас есть только один – полностью удалить игру. А этого игроки вам не простят, и «Файроллу» настанет если не конец, то что-то вроде того. Я уж молчу про вой в сети, погубленную репутацию и прочие радости подобного локального постапокалипсиса.

И – да, Старик, кем бы он ни был, такого не простит.

Вот интересно – он вообще всю правду про сложившуюся ситуацию знал? Вот так, чтобы всю?

А если – не знал, но узнал? Скажем, от одной очень амбициозной сотрудницы, решившей сыграть не на стороне команды? Вполне логично, что с этого момента сотрудница сразу стала неприкасаемой, то есть – словом ее уколоть можно, а чем-то другим – ни-ни. Один из функционеров, тот, что умеет держать себя в руках, он кое-как с ней общается, а второй, тот, который поимпульсивнее, предпочел нахрюкаться вусмерть, лишь бы ее не видеть.

Не исключено, что сотрудница эта донесла до руководства не все, а только то, что знала, а потому было решено вызвать на ковер не только ее и функционеров, но и некоего человека, который тоже в курсе ситуации. Как свидетеля вызвать.

Очень может быть, что все не так. Но в принципе – выглядят эти выкладки более-менее логично. И объясняют некоторые странноватые фразы из разговоров моих спутников.

– Эй, ты еще со мной? – отвлек меня от раздумий Зимин. – Еще коньяку?

– С тобой, – сказал ему я. – Будь уверен.

– Я в этом и не сомневался, – Зимин улыбнулся. – Ты не гений, а потому точно знаешь, что лево – это лево, а право – это право. И ты всегда сделаешь правильный выбор, исходя из логики событий, а не каких-то мифических велений сердца.

– Это так, – подтвердил я. – А что, гении не знают, где «лево» и где «право»?

– Теоретически знают, – Зимин снова налил в бокалы коньяку. – Но поскольку они привыкли все подвергать сомнениям, то иногда им кажется, что все не так, как есть на самом деле.

Эту фразу я до конца не понял, а потому, распив с Зиминым еще один бокал, перебрался на другой ряд, закрыл глаза и моментально провалился в сон, глубокий и крепкий. Меня даже Танюша не смогла разбудить, когда принесли очередную еду, кормили здесь как в санатории. Она, заметим, сама мне что-то заказала и теперь деликатно трясла меня за плечо, но я просыпаться и не подумал.

Впрочем – кто так будит? Вот когда мне зажали нос пальцами, то это оказало необходимый эффект, я сразу проснулся.

– Вставай, боец, – дружелюбно просипел Валяев, нависнув надо мной и источая крепкий запах перегара. – Все, мы на земле Чехии, только что приземлились.

– Да отпусти ты, – я отцепил от своего носа его руку. – Все, уже не сплю.