Снисхождение. Том 2

– Можем, – ответил я, разливая янтарного цвета жидкость по бокалам. – Сфера одна, плоскости разные. У каждого своя. У нее глобальные вопросы, у меня местечковые.

Ответил – и сразу пожалел об этом. По ходу – спалил я Маринку, а это не есть хорошо. Так-то она, конечно, не подарок, но при этом мы вроде как союзники. Врагов палить можно и нужно, например, Ядвигу, а своих – нельзя. Сами поругались, сами помирились, вышестоящее руководство тут ни при чем.

– Как же так? – расстроенно произнес Старик и принял протянутый мной бокал. – Я считал ее профессионалом – и на тебе. Это, мой милый Киф, дилетантизм. Как видно, поспешил Максимилиан с ее назначением. А я, увы, напрасно ему доверился, утвердив его.

Так, он еще и Зимина сюда приплел.

– Почему дилетантизм? – начал плести защитную речь я. – Тысячекратно извиняюсь, но здесь и рядом ничего подобного нет. Марина – опытный сотрудник, настоящий мастер своего дела. Более того – она очень и очень хороший руководитель, умеющий четко расставлять приоритеты. Она знает слабые и сильные места своей отрасли. Моя газета, без лишней скромности, относится к сильным.

Старик негромко рассмеялся и отсалютовал мне бокалом.

– Ну или к стабильным, – поправился я. – Потому Марина особо и не лезет в наши дела, полностью посвящая внимание тем участкам, которые требуют этого куда больше. Ну и потом – у меня такой характер, что не всякий выдержит.

– Все-все, – остановил меня Старик. – Почти убедил. Я, признаться, и сам так думаю, рад, что наши мнения совпали.

Не знаю, правду он мне сказал или нет. Но что я мог сделать, то сделал.

– Ладно, с этим закончили, – Старик поставил бокал на столик. – Теперь другой вопрос. Насколько я знаю, ты близок к тому, чтобы завершить ту миссию, для которой некогда наша компания тебя наняла? Речь не о еженедельнике, а о том, что ты делаешь в игре.

– Ну, не то чтобы близок, – уклончиво ответил я. – Есть некие сложности… Но если брать в целом – то финишная прямая недалеко.

– Замечательно, – одобрил мои слова Старик. – Итак, вот цель достигнута – и что дальше?

Кабы знать, что дальше. Это не тебе у меня спрашивать надо, а наоборот.

– Сделаю, что положено, да и покину игру, – решил не темнить я. – Больше меня в ней вроде ничего не держит. Если только какой-нибудь форс-мажор опять не случится.

– Не случится, – без тени улыбки сказал Старик. – Я на это очень надеюсь. Правда, мои мальчики что-то от меня скрывают, и я про это знаю. По всем законам жанра я сейчас должен был бы небрежно спросить у тебя что-то вроде: «Не подскажешь, что именно?», но не стану этого делать. Нет-нет, не смотри на меня так, это не потому, что я считаю тебя высокоморальным человеком, которого данный вопрос может оскорбить.

Тут мне стало даже как-то обидно.

– Просто твоя профессия исключает тот факт, что ты являешься поборником нравственной чистоты, – пояснил Старик. – Твое ремесло предполагает, что принципы в нем излишни, так было всегда. Это ни в коем разе не стремление оскорбить тебя, просто таковы правила игры, в которую ты ввязался, выбирая свой путь в жизни. Медик врачует, художник творит, строитель возводит здания – в этих профессиях все просто и понятно. Конечно же, там тоже есть подводные камни, но их конечная цель не вызывает вопросов – вылечить, создать шедевр и так далее. Журналист же подает правду о произошедших событиях исключительно в том виде, который считает нужным для себя, через призму своего «я». Его суть – подать свое видение проблемы, а оно может и не совпадать с общепринятым. И непременно это видение кого-то обрадует, а кому-то сделает больно. У твоей медали всегда будет две стороны, тебя всегда кто-то будет хвалить, а кто-то ненавидеть. Ты никогда не будешь хорош для всех, ты же и сам это знаешь.

– Знаю, – подтвердил я.

– Отчего же тогда ты так удивленно на меня смотрел? – мягко сказал Старик. – Уже много лет назад ты заключил с собой сделку о том, чтобы не пускать чужую боль в свою душу, и я про это хорошо знаю. Ты, твой наставник, твоя подруга – каждый из вас заключает этот контракт с совестью. Или уходит из профессии, потому что по-другому в ней существовать нельзя. Ну да ладно, не о том речь, вернемся к нашим баранам. Так вот – что ты думаешь делать дальше? Как ты видишь жизнь после игры?

– Спокойной и размеренной я ее вижу, – почти не покривил душой я. – Уйду с головой в работу. Если честно – очень игра мне мешает, она и времени много забирает, и душевных сил. Мне о выпуске номера надо думать, а вместо этого в голове печати, осады, подземелья всякие. Нет, по работе тоже все это есть, но там это некие полуабстрактные явления. Одно дело про подобное читать или писать, другое – самому по таким местам шастать.

– Ну что, меня данный ответ на сегодня устраивает, – Старик привстал, взял со столика сигару, срезал ее кончик и вопросительно посмотрел на меня.

Я понял, чего он ждет, улыбнулся и чиркнул зажигалкой.